Нож - Ю. Несбё (2019)

Эрланд Мадсен сложил руки. Обычно он поступал так, когда они с клиентом заканчивали обмен вежливыми фразами и собирались приступить к обсуждению того, для чего, собственно, и встретились. Он делал это на автомате, не задумываясь, но когда обратил внимание на этот ритуал, то провел небольшое исследование – и вот что выяснилось. Историки религии полагают, что данный жест пришел к нам из тех времен, когда пленников связывали стеблями или веревками, и, таким образом, сложенные руки постепенно превратились в символ подчинения. В Древнем Риме побежденный солдат мог сдаться и молить о помиловании, показав сложенные руки. Христианская молитва о милосердии, обращенная к всемогущему Богу, была, в общем-то, другой стороной того же самого явления. Значит, когда Эрланд Мадсен складывал руки, он подчинялся клиенту? Вряд ли. Скорее уж психотерапевт от имени клиента и от своего собственного подчинялся сомнительным авторитетам в области психологии и психотерапии и постоянно меняющимся догмам; точно так же священники, эти флюгеры теологии, просят свою паству отвергнуть вечные истины вчерашнего дня и принять сегодняшние. Но в отличие от священников, которые, складывая руки, призывали помолиться, Мадсен обычно говорил: «Давайте начнем с того, на чем мы остановились в прошлый раз».

Он дождался от Руара Бора кивка, а потом продолжил:

– Поговорим об убийствах. Итак, во время нашей предыдущей беседы вы назвали себя… – Мадсен заглянул в записи, – монстром. Почему?

Бор прочистил горло, и Мадсен увидел, что он тоже сложил руки. Неосознанное подражание – весьма распространенное явление.

– Я довольно рано сообразил, что являюсь монстром, – сказал Бор. – Потому что мне очень хотелось убивать…

Эрланд Мадсен пытался сохранить нейтральное выражение лица, не показывая, что ему очень хочется услышать продолжение, а, напротив, демонстрируя открытость, готовность слушать спокойно, не осуждая. Профессионал обязан скрывать любопытство, жажду сенсации, желание узнать занимательную историю. Но разве Мадсену не следовало признать, что он с особым нетерпением ждал именно этого сеанса, этого разговора, этой темы? Да, он должен вести себя соответствующим образом. С другой стороны, кто сказал, что ключевое переживание клиента не может быть развлечением для психотерапевта? И, хорошенько поразмыслив, Мадсен пришел к выводу, что это абсолютно правильно: все, что идет на пользу клиенту, автоматически должно вызывать любопытство у каждого серьезного психотерапевта, пекущегося о благе человека, который к нему пришел. А Мадсен был знающим и добросовестным специалистом. И теперь, когда он расставил причину и следствие в правильном порядке, он не просто переплел пальцы, но и прижал ладони друг к другу.

– Мне так хотелось убивать, – повторил Руар Бор. – Но я не мог. И поэтому считал себя уродом.

Он замолчал. Мадсену пришлось считать про себя, чтобы не прервать паузу слишком быстро. Четыре, пять, шесть.

– Вы не могли?

– Нет. Думал, что могу, но ошибался. В армии работают психологи, в задачи которых входит научить солдат убивать. Но особые подразделения вроде спецназа их услугами не пользуются. Опыт показывает, что люди, подающие заявления в такие структуры, уже настолько мотивированы, можно даже сказать, супермотивированы, что тратить время и деньги на психологов не имеет никакого смысла. Я был уверен, что с этим у меня проблем не возникнет. В то время, когда мы учились убивать, абсолютно ничто – ни мои мысли, ни чувства – не указывало на то, что у меня могут появиться какие-то возражения против этого. Как раз наоборот, я бы сказал.

– Когда вы обнаружили, что не можете убивать?

Бор вздохнул: