Нож - Ю. Несбё (2019)

Уже через три минуты Дагни Йенсен указала на фотографию на экране:

– Кто это? – Он заметил, как она старается контролировать голос, унимая дрожь.

– Это сам Свейн Финне, – пояснил Трульс. – Вы его видели?

– А что он натворил?

– Чего он только не натворил! Давайте посмотрим. – Трульс понажимал на кнопки, и на экране появился подробный послужной список Финне.

Он увидел, как Дагни Йенсен изучает информацию на экране и, по мере того как сквозь сухой язык полицейских протоколов проступают очертания монстра, на ее лице появляется выражение ужаса.

– Значит, он не просто насиловал женщин, – прошептала она, – но и убивал тех, которые от него не беременели.

– Членовредительство и убийство, – поправил ее Трульс. – Этот тип уже отбыл срок, но если и существует человек, заявление на которого мы примем с удовольствием, так это Финне.

– А вы… совершенно уверены, что сможете поймать его?

– О, мы найдем его, если объявим в розыск, – заверил женщину Трульс. – Гораздо сложнее осудить его по обвинению в изнасиловании. В таких делах обычно бывает слово против слова, и тогда его придется отпустить за недостатком улик. Однако при наличии такого свидетеля, как вы, арифметика будет уже иная: двое против одного. Я надеюсь, мы снова отправим негодяя в тюрьму.

Дагни Йенсен несколько раз сглотнула.

Трульс зевнул и взглянул на часы.

– Ну вот, теперь вы видели фотографию, и вам надо спуститься в дежурную часть, чтобы они оформили бумаги. Мы ведь так с вами договаривались?

– Да, – ответила женщина, не отрывая взгляда от экрана. – Да, конечно.

Глава 15

Харри сидел на диване и пялился в стену. Он не зажигал свет, и наступающая тьма медленно стирала очертания и цвета, опускаясь на лоб влажным полотенцем. Ему хотелось, чтобы она стерла и его самого тоже. Если подумать, то жизнь не обязательно должна быть такой сложной, ее можно сжать до бинарного вопроса группы «Клэш»: «Should I stay or should I go?» [20] Пить или не пить? Он хотел утонуть. Исчезнуть. Но не мог, пока еще не мог.

Харри распаковал подарок, полученный от Бьёрна. Он полагал, что это виниловая пластинка. «Road to Ruin». Из трех альбомов группы «Рамоунз», как упрямо утверждал Эйстейн, этот был единственным сто́ящим (он обычно ссылался на Лу Рида, который назвал музыку «Рамоунз» дерьмом). Бьёрн и впрямь купил тот альбом, которого у Харри не было. На полке над ним, между дебютными альбомами групп «Рейнмейкерс» и «Ранк энд Файл», стояли только два альбома «Рамоунз»: одноименный «Ramones» и тот, что нравился Харри больше всех, – «Rocket to Russia».

Харри достал черное виниловое солнце и поставил «Road to Ruin» на проигрыватель. Увидел знакомое название песни – «I Wanna Be Sedated» – и решил для начала послушать ее.

Гитарные риффы наполнили комнату. Здесь, в отличие от дебютного альбома, звук был обработан лучше и звучал скорее как мейнстрим. Ему нравилось минималистическое гитарное соло, но Харри не был уверен, что его настолько же привлекали следующие модуляции, уж слишком они походили на буги «Статус Кво» в самой идиотской интерпретации. Но композиция исполнялась с полнейшей самоуверенностью. Это было Харри по душе. Как и его любимая «Rockaway Beach», где музыканты так же самоуверенно отсылали к музыке «Бич Бойз», словно угонщики автомобиля, с шиком катящие по главной улице с опущенными стеклами.

Пока Харри пытался решить, действительно ли ему нравится «I Wanna Be Sedated» или нет, а также стоит ли ему пойти в бар или нет, комнату осветил свет от экрана телефона, лежавшего на журнальном столике.

Он, прищурившись, посмотрел на дисплей и вздохнул. Ответить или нет?

– Привет, Александра.

– Привет, Харри. Я пыталась тебя поймать. Ты бы сменил текст на автоответчике.

– А чем он плох?