Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

– Может быть, рано говорить полковнику? – мягко подвела его Мона к уже придуманному решению. Ей очень нравилось быть Василисой Премудрой при Иване-царевиче. – Вот если бы как-нибудь собрать в одном месте весь личный состав… как это у них называется – конвойной полусотни? – (На самом деле она уже выяснила, что охраной начальства в контрразведке ведает именно конвойная полусотня и находится она в подчинении у войскового старшины Черепова, того самого одноглазого офицера.) – Чубы, наверное, не у одного казака, рыжеусый, я полагаю, тоже не один, но я привезла бы госпожу Макарову, она незаметно посмотрела бы, допустим, из окна и указала бы на тех, кто нам нужен.

Казаки конвоя

И опять Фандорин не сказал «какая ты у меня умница!» или еще что-нибудь покровительственное, а просто энергично потер руки.

– Отлично! Едем в контрразведку. Поговорим с Козловским и решим на месте, посвящать полковника в план действий или же лучше просто попросить его под каким-нибудь предлогом созвать конвойных. Если ты решишь, что не стоит, – подай мне какой-нибудь сигнал. Скажем, почеши б-бровь.

Мона изо всех сил старалась, чтобы губы не расползлись в счастливой улыбке. Он стал говорить про нее и себя во множественном лице: «поговорим», «решим»! Он полагается на ее мнение! Они работают вместе! Для беременности это гораздо полезнее, чем лежать в постели с поднятыми вверх ногами.

– Пожалуй, – задумчиво согласилась она. – А пока они собирают полусотню, я съезжу за Макаровой. Мне ведь дадут автомобиль?

– Что-то у них с-стряслось.

Эраст нахмурился.

Около белостенного дома стояли оседланные лошади. От подъезда, истошно клаксоня и визжа шинами, рванул в сторону центра автомобиль. Придерживая шашку, на крыльцо взбежал какой-то офицер, еще двое военных, наоборот, выскочили и стремглав понеслись в разные стороны.

Отпустив извозчика, Фандорин предъявил караульному начальнику свой пропуск, подписанный Козловским.

– Недействителен, – ответил унтер. А когда Мона попросила вызвать капитана Романова, подозрительно сощурился и вообще ничего не сказал.

Что за чудеса?

– Едем-ка в штаб армии, – взял ее за локоть Эраст. – Нужно понять, что происходит. Здесь нам никто этого не скажет.

– Не надо никуда ехать, штаб уже здесь.

Мона качнула подбородком в сторону. У тротуара остановился длинный черный «паккард». Из него вылезал Скукин.

Приложил руку в перчатке к козырьку.

– А, господин Фандорин. Сударыня…

– Что здесь т-творится, полковник? Почему нас не пустили к князю Козловскому?

– Убит, – коротко ответил Скукин.

Мона вскрикнула.

– Боже! Кто его убил?

Вопрос, конечно, был глупый, женский. Понятно, что красные. Невежливый Скукин и отвечать не стал, обратился к Фандорину:

– Новый удар подполья. Командующий понадеялся, что вы поможете нам его уничтожить, но, видимо, напрасно. Пусть новый начальник Особого отдела войсковой старшина Черепов решает, нужна ли ему ваша помощь.

Мона ожидала, что Эраст вспыхнет, но он спокойно спросил:

– А где капитан Романов?

– Отстранен от должности и взят под стражу. Кто-то ведь сообщил красным, где живет Козловский и какой дорогой возвращается со службы. Кто-то из своих. А Романов дружил с убитым. И, что странно, не ночевал дома. Устанавливают, где он был… Так выяснили вы что-нибудь по делу о взрыве?

– Кое-что, – негромко ответил Эраст, и поведение Скукина сразу переменилось.

– Так бы сразу и сообщили! Пойдемте в дом, расскажете. – Полковник недовольно покосился на Мону. – А присутствие супруги обязательно?

Злопамятный, не забыл про самца-пидера, подумала Мона и сладко улыбнулась, когда Фандорин отрезал:

– Как вы скоро увидите – да.

– Хорошо. Пожалуйте, сударыня.

Она улыбнулась еще приятней. Поскольку главным человеком, принимающим решения, здесь сейчас был Скукин, следовало применить к нему Метод.