Не прощаюсь - Борис Акунин (2018)

Двор пересекли на четырех ногах, шатаясь.

– …А я тебе не хотел верить… Казалось что-то… Ты прости меня, Алеша… – лепетал Полканов, всё норовя завалиться вбок.

– Бог простит. Шевелись, мать твою! Немного осталось!

Мерехлюндии

Прямо в амбулатории раненого прооперировал доктор Засс, тихий человек, изо всех сил делавший вид, будто он не догадывается, чем занимаются соседи. Засс и теперь не спросил, как это «доктора Ананьева» угораздило среди бела дня получить дырку в спину и почему его не отвезли в настоящую больницу.

– Пулю я вынул, канал обработал, но пробита верхушка легкого. Нужно в стационар, – сказал врач Саввину и Романову, не глядя им в глаза.

– Ох, интеллигенция, – покачал головой вслед ему самый опасный человек России. – Нелепая порода. При царе помогали революционерам, но делали вид, что знать не знают о бомбах и крови. Теперь помогают контрреволюционерам, но тоже прикидываются одуванчиками. За это никто интеллигентам и не доверяет – ни старый режим, ни новый. Мы победим – тоже их любить не будем. Ибо сказано: «Извергну тебя из уст Моих, как ты есть не холоден и не горяч».

– Что делать с Василием Васильевичем? – Романов смотрел на восковое лицо с закрытыми глазами. – Он тут умрет. Может, отправить в больницу, как говорит Засс? Мало ли – грабители человека ранили.

А в больнице ЧК его приберет, подумал он. Но Саввин сказал:

– Не тревожьтесь. Я, как и вы, боевых товарищей не бросаю. Мы с Полкановым не один пуд соли сжевали. Переправим его туда, где уход будет хороший и ни одна ищейка не унюхает. Есть люди, устроят. Эх, жалко, в самое горячее время без такого помощника остался! Будто правую руку отрезали.

– Я виноват. Моя была идея, – понурился Алексей.

– Хорошая идея. И что Орлов не убит, а только ранен, тоже хорошо. Мы его еще судить будем. Приговорим к смерти, а потом помилуем, за прежние заслуги. Интересно, а меня он за старые заслуги помиловал бы? – задумчиво спросил сам себя Саввин. – …Неважно. Важно, штабс-капитан, что теперь «Охранный сектор» на вас. Василий Васильевич перед наркозом за вас поручился. Завтра представлю вас штабу и берите вожжи, вникайте во все наши секреты. Только побыстрей, долго запрягать некогда.

Скоро Романов знал о «Союзе защиты Родины» всё.

Примерный состав – пять тысяч человек в одной Москве. Большинство просто ждут приказа в назначенный час явиться на сборные пункты, где получат оружие и боевые задачи. Отделения Союза имеются в Казани, Ярославле, Рыбинске, Рязани, Челябинске, Калуге, Муроме и Туле (имена и адреса руководителей Алексей сообщил Орлову для передачи местным чекистам).

Знал он теперь и адреса всех дивизионных командиров, а у них, якобы ради усиления безопасности, выяснил местонахождение всех девяти бригадных и двадцати семи полковых начальников. Единственное, что осталось тайной, – где прячется сам Саввин, но для плана операции, которую готовила ВЧК, это значения уже не имело.

Алексей решил, что жить в амбулатории не станет – на вольной квартире больше свободы в перемещениях, и в первый же вечер вернулся в Трубниковский. Получилось, что поспел к ужину.

Веня Копейщиков кинулся жать руку, пригласил за стол, но Зинаиду Андреевну нежданное появление блудного постояльца не обрадовало. Она сидела молча, глядела в скатерть.

Неловких пауз, однако, не возникало. Юнкер молол языком без умолку, делился новостями заговорщической жизни.

– Так жалко, что мне нужно уходить, – всё повторял он. – Прямо как назло! Но служба есть служба. – И многозначительно умолкал, на секунду-другую.

В конце концов, конечно, не удержался и, понизив голос, с гордостью сообщил, что участвует в ответственнейшем деле: переправке оружия на секретный полковой склад.

Местонахождение всех оружейных складов Алексею было известно, поэтому он посоветовал мальчику держать язык за зубами. Веня вспыхнул, обиженно попрощался, ушел.

Остались вдвоем, в тягостном молчании.