Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

В самом деле, было трудно сказать, чего еще достигла Великая Перемена на настоящий момент. Нет, конечно, кто-то выиграл, а кто-то проиграл, но тот лучший мир, на пришествие которого она позволила себе надеяться, казался столь же далеким, как и прежде.

Практики, в конце концов, вытащили повозку на нужное место и развернули так, чтобы жерло пушки указывало на двери банка. Вик наклонилась к командиру расчета, широкоплечему крепышу с лицом, настолько обезображенным сыпью, что, наверное, он выглядел менее пугающе, когда они ходили в масках.

– Эта чертова штука хоть заряжена?

– Заряд есть, – отозвался он. – Пороху бы еще достать…

Заряд есть, пороху нет. Коротко и ясно. Просто ей придется взрывать дверь при помощи лжи, как обычно.

– Запалите, по крайней мере, фитиль, чтобы было похоже, будто хотя бы мы ожидаем, что эта треклятая штука выстрелит.

Вик прочистила саднящее горло и повернулась к банку.

– Эй, там! Вы меня слышите?

– Я вас слышу.

– А видите?

Пауза. В створке двери открылась крошечное окошечко.

– Я вас вижу, – донеслось из отверстия, на этот раз значительно громче.

Вик снова скрипнула зубами. Похоже, к тому моменту, когда эта дверь откроется, от них останутся одни корешки.

– Почему вы не открыли это окошечко сразу, черт вас дери?

Нет ответа.

– Вы видите, что мы направили на вас пушку?

Нет ответа.

– Будем считать, что это «да». – Посыпались искры: одному из констеблей наконец удалось поджечь запальный шнур, и несколько человек среди их растущей аудитории опасливо отступили на шаг назад. – Я считаю до десяти. Если, когда я скажу «десять», эта дверь не будет открыта, я разнесу ее на куски.

Нет ответа. Однако ей показалось, что она увидела пару глаз, нервно выглянувших в окошечко.

– То же самое относится ко всему, что находится от нее на расстоянии двадцати шагов.

– Что вы имеете в виду?

– Тебя, – сказала Вик. – Тебя я тоже разнесу на куски. Тебя и всех говнюков, какие там еще есть.

– Э-э, возможно, мы могли бы…

– Раз, – сказала Вик.

Послышался звон ключей, грохот засовов, потом одна створка дверей отворилась, и наружу высунулась голова с проплешиной на макушке, поворачиваясь в зябком осеннем воздухе.

– Мы сдаемся, – проговорила голова.

Вик взглянула на бригадира констеблей – хотя предпочла бы проделывать это как можно реже.

– Чего вы ждете?

– А! Конечно.

Он затушил фитиль и шагнул вперед, взмахом руки приказывая остальным следовать.

– Вообще, почему комиссара так интересуют банки? – бормотал Огарок. – Почему, я не знаю, не арсеналы? Или казармы? Или зернохранилища?

– Уверена, до них мы тоже доберемся.

– Да, но почему банки в первую очередь?

Когда она служила под началом архилектора Глокты, Вик уяснила себе, что лучше не тратить слишком много времени, отвечая на вопрос «почему?». Скорее всего, то же самое относилось и к комиссару Пайку. Возможно, даже в двойном размере. Так что она молча пожала плечами.

– Но, наверное, лучше устраивать облавы на банкиров, чем на ломателей, – продолжал Огарок.

– Разве?

– Ну да. Ты как бы на правильной стороне, в историческом смысле.

Вик фыркнула:

– В истории нет правильных сторон, в том-то вся и штука! Какая сторона была правильной, выясняется сильно позже, когда всем на это уже наплевать.

– Так обычно говорят те, кто знает, что они на неправильной стороне.

– Ну, наверное, – уступила Вик, устало хмыкнув.

– Все чисто! – крикнул из-за двери констебль, и Вик, соблюдая предосторожности, шагнула в открытую парадную дверь адуанского филиала банкирского дома «Валинт и Балк».