Мудрость толпы - Джо Аберкромби (2021)

Судья широко ухмыльнулась: улыбка черепа, никак не отразившаяся в глазах.

– О, я пришла, чтобы арестовать виновных.

Одна из секретарш, положив перо, заторопилась вокруг Высокого стола, воздев перепачканный чернилами палец:

– Со всем уважением, но поскольку у вас нет ордера…

– Вы уверены? Брат Сарлби, ты не мог бы предъявить наши полномочия?

– С удовольствием.

Сжигатель с крысиным лицом, в заляпанной красными брызгами фуражке шагнул вперед, засовывая руку в карман своей куртки. Он вынул ее и показал секретарше. В ней ничего не было – только сжатый кулак. Сарлби без размаха двинул секретаршу в лицо, и та опрокинулась на пол, шмякнувшись головой о плитку. Она так и осталась лежать, изумленно глядя вверх и заливая себя кровью из разбитого носа.

Круг общин наполнила ошеломленная тишина. У Орсо было ощущение, что сейчас, в этот самый момент, поменялись все правила. Снова.

Затем Судья разразилась хохотом.

– Идиоты! Вы тут совсем разнежились, не хуже его величества в старые добрые времена. От вас не больше пользы, чем от Открытого совета! Что же это такое с некоторыми людьми, что власть делает их слабыми?

Ризинау смертельно побледнел.

– Я все еще председатель этой Ассамблеи! – Он ухватился за золоченые подлокотники своего кресла, словно для того, чтобы доказать это самому себе, однако эхо его голоса испуганным писком затихло под высокими сводами купола наверху. – Капитан Броуд! Позаботьтесь, чтобы эту женщину немедленно удалили из зала!

* * *

Броуд, хмурясь, взглянул в сторону двери. Он делал это с того момента, как Судья вошла в зал. И она была далеко не последней: несколько дюжин человек в красной одежде проскользнули вслед за ней. Красные шапки, красные рукава, красные тряпки, повязанные вокруг голов… Некоторые держали руки спрятанными за спиной, или за пазухой, или в карманах. Какая-то девчушка, ухмыляясь от уха до уха, несла здоровенный горшок, капающий красной краской: за ней по грязному мрамору протянулась цепочка красных точек.

Сжигатели.

Пятна красного бросались в глаза повсюду. Броуд поднял голову, чтобы посмотреть наверх сквозь стекляшки, и увидел красные арбалеты возле ограждения галереи для публики.

– Капитан Броуд? – Голос Бринта внезапно зазвучал как-то странно: не столько приказывая, сколько умоляя.

– О нет, нет, нет, – промурлыкала Судья.

Разлохмаченный шлейф ее платья прошелестел по грязным плиткам. Она подошла к Броуду, всю дорогу не сводя с него своих угольно-черных, с красными веками глаз, и протянула руку, и коснулась его лица кончиками пальцев. Нежнейшее из прикосновений – сперва за ухом, потом ее палец скользнул вдоль челюсти и приподнял подбородок, – но по его коже поползли мурашки, а сердце заколотилось как бешеное.

Он мог бы отпихнуть ее. Такую тощую, костлявую – да он мог бы одной пощечиной отправить ее через весь зал. Однако Броуд только стоял на месте, совершенно беспомощный. Беспомощный, словно до сих пор был привязан к тому стулу в вальбекском подвале, а она сидела на нем сверху.

– Мы с капитаном Броудом понимаем друг друга, – мягко произнесла Судья.

И она была права, помогай ему Судьбы! Судья была воплощением всех неприятностей, чудовищем, спущенным с цепи. Она была безумие, огонь, насилие – все те вещи, которых, как уверял себя Броуд, он хотел бы избежать.

Но вот ведь в чем горькая правда: если ты действительно чего-то не хочешь, тебе не приходится то и дело напоминать себе об этом.

Та девчушка поднесла Судье свой горшок, и Судья окунула руку в краску. Вынула, капая красным на плитки пола, и провела кончиками пальцев по нагруднику Броуда, оставив четыре неровных полосы.

– Теперь ты один из нас. – Она приподнялась на цыпочки и прошептала: – Хотя мы-то с тобой знаем, что ты был с нами всегда.