С интересом рассматривая иконы на стенах, Лара признала их шедеврами иконописного искусства: ей часто приходилось видеть собрания раритетных икон и в частных коллекциях, и в музеях, и в храмах, и сейчас ее восхищали столь тонко прописанные образы и воздушность исполнения, создающие иллюзию нерукотворности. Талантливых художников в этом мире было немало. Рассматривая замысловатые сюжеты некоторых икон (не все из них представляли собой просто лики), Лара вспоминала те сведения, что успела почерпнуть из энциклопедии, разговоров людей и собственных наблюдений. Некогда единое Братство, проповедовавшее миролюбие, смирение, любовь к ближнему своему и поклонение высшим силам добра и справедливости, с течением времени разбилось на два направления, которые все еще считались двумя сторонами единого Братства, но цели преследовали уже разные и задачи решали разные. Первым направлением стало монашество, придерживавшееся аскетического образа жизни, проповедовавшее непротивление злу насилием, возносящее молитвы высшим силам за здравие и благополучие всех людей в мире. Эти члены Братства служили при храмах и в монастырях, венчали, крестили и отпевали, вели с прихожанами душеспасительные беседы, выслушивали их исповеди и так далее. Вторым направлением стало Святое Воинство, члены которого возложили на себя обязанность освободить мир от нечистой силы и приспешников дьявола. Основоположником и идейным вдохновителем Святого Воинства был Морт Самхейн: это он много столетий назад потребовал прописать в уставе Братства особые полномочия для своих собратьев по вере. Эти члены Братства выявляли и казнили колдунов, ведьм, одержимых бесами людей, то есть, по сути, были местной инквизицией, которая в давние времена и на Земле процветала. В этом мире людей сотнями на кострах уже лет двести не сжигали, но члены Святого Воинства еще часто напоминали о себе: с одной стороны, их боялись, с другой — люди не гнушались писать им доносы на странных или неугодных соседей. У Святого Воинства были свои собственные храмы, совмещенные с казематами для тех, кого подозревали в связях с нечистой силой, и легенды об этих казематах ходили не менее страшные, чем о застенках КГБ.

— Рад тебя видеть, Леон! — прозвучал под куполом храма звучный бас, и Лара обернулась, чтобы посмотреть на обнимающихся друзей.

Брат Тельд больше походил на воина, чем на монаха: высокий, широкоплечий, почти такой же богатырь, как генерал Ардамас, только лицо более мягкое, приветливое и с четкими красивыми чертами. Мужчины прошли вглубь храма, где обнаружились две небольшие комнатки, предназначенные для проживания монаха, состоящего при храме.

«Вот что значит „жить на работе“, — покачала головой Лара. — Теперь ясно, почему у них все храмы день и ночь открыты, в любой момент зайти можно, чтобы помолиться, исповедаться или просто по душам с хорошим человеком поговорить. Когда же он отдыхает? Временами вешает на дверь табличку „Не беспокоить“?»

Пока Леон рассказывал другу последние новости о войне, о грядущем перемирии и собственной жизни, Лара продолжала гулять по храму, радуясь, что брат Тельд не выставил ее вон с криками, что черным кошкам (или просто кошкам) в храме не место. Навострила ушки Лара, только когда речь зашла о… ее собственной персоне.