Тайны Полюса - Кристель Дабо (2018)

Офелия напряглась, услышав эти слова. «Мадемуазель вице-рассказчица»? Конечно, это могло быть совпадением, но именно так называл ее автор последнего анонимного письма.

– За нее решаю я, – вмешалась мать Офелии, выпятив внушительный бюст. – Я понимаю, вы потрясены несчастьем, которое на вас свалилось, но заставлять нас заниматься пустяками просто неприлично! Пойдем, дочь моя, пусть эти люди сами справляются со своими проблемами.

– Нет.

Офелия вынула из кармана платья носовой платок в горошек, высморкалась в него несколько раз, чтобы заложенный нос не помешал ей высказаться, и решительно подняла голову. В Оптическом театре она умела заставить себя слушать, и сейчас был самый подходящий случай воспользоваться этим опытом.

– Я слышала то, что вы обо мне сейчас говорили.

Хранитель печатей и барон Мельхиор смущенно переглянулись, а невозмутимая Пасьенция лишь сделала еще глоток чудо-кофе. Офелия сосредоточила все свое внимание на ней и указала на запечатанную дверь:

– Вы считаете меня ни на что не способной? Если в спальне есть хоть одна вещь, ставшая свидетельницей того, что произошло с вашим братом, я заставлю ее говорить. Вы называете меня амбициозной? Я – профессиональная чтица, а значит, соблюдаю профессиональную этику. Внутренние дела посольства не выйдут за его пределы. Я не уеду, пока не выполню то, ради чего приехала, но и без вашего согласия не стану ничего делать. Мадемуазель Пасьенция, велите сейчас же снять печать с двери. У меня есть только одни сутки, чтобы найти вашего брата. Сделайте это не для меня, а для него.

Мать Офелии, прижав руку к груди, изумленно смотрела на дочь. Однако ответить никто не успел: заскрипел паркет, и все головы повернулись ко входу в приемную. В позолоченной дверной раме появилась огромная фигура Торна.

Он стоял, тяжело переводя дыхание.

Кольцо

У Офелии застучало в висках, неизвестно отчего – то ли от внезапного облегчения, то ли, наоборот, от возросшего напряжения. Памятуя о том, что произошло между ними на крепостной стене, она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы ее голос предательски не задрожал, и приветливо обратилась к Торну:

– Вы появились как раз вовремя. Мы все вас ждали.

Но улыбка тут же сошла с ее губ. С плаща Торна ручьями текла вода, и камердинер Лунного Света, который шел позади, незаметно вытирал за ним лужицы. Глаза Торна сверкали, как молнии.

– Не разрешайте чтение, – приказал он Пасьенции. – Я беру расследование на себя. Что же до вас, – сказал он, повернувшись к Офелии, – вы освобождены от своих новых обязанностей. Немедленно возвращайтесь в отель.

Очки на носу Офелии побледнели. Не такой поддержки она ждала от Торна.

– Вы не можете требовать этого от меня.

Торн выпрямился перед Офелией, и она инстинктивно встала на цыпочки, храбро выдерживая его горящий взгляд.

– Конечно, могу. Я интендант и ваш будущий муж.

– Но я должна читать, хотите вы того или нет!

Торн задыхался, но было непонятно отчего: то ли оттого, что ему пришлось в спешке добираться сюда через весь Небоград, то ли от гнева. Какая муха его укусила? Офелия могла понять его раздражение, но почему он так зол на нее?

– Я запрещаю вам читать все, что связано с исчезновениями, – проговорил Торн сквозь зубы. – Они вас никоим образом не касаются, понятно? А вы замолчите, – прибавил он резко, отмахнувшись от матери Офелии, которая уже открыла рот, чтобы высказать свое мнение. – Напоминаю наш уговор: до свадьбы вы ни во что не вмешиваетесь. Ни во что.

Офелия вспомнила, как ее мать однажды прищемила пальцы дверцей фиакра. Сейчас у нее было точно такое же выражение лица.

Но тут, смущенно покашливая, вмешался барон Мельхиор: