Тайны Полюса - Кристель Дабо (2018)

Озадаченная Офелия вывела Беренильду из здания, и они молча пошли через парк. Влажная трава липла к босым ступням, но Беренильда так тяжело опиралась на девушку, что той было не до жалоб.

– Вы не хотели бы присесть, мадам?

– Нет, давайте пройдемся еще немного, если вы не против.

Беренильда озиралась на ходу, пристально разглядывая пациентов санатория, принимавших солнечные ванны. Казалось, она кого-то ищет.

Офелия почувствовала, как ее спутница вздрогнула, когда поблизости раздался смех. Какая-то женщина в промокшем от росы белом платье, стоя на коленях, собирала морошку под бдительным надзором сиделки. Она внимательно, с детским восхищением рассматривала на свет каждую ягоду, потом клала ее в рот и разражалась веселым смехом, как будто в жизни не пробовала ничего вкуснее. В ее длинных белокурых волосах поблескивала седина, на вид ей было лет пятьдесят. Офелия никогда еще не встречала такой диковинной татуировки: лицо незнакомки, ото лба до подбородка, от виска к виску, рассекал большой черный крест.

Офелии стало ясно, что Беренильда искала в саду именно эту женщину, впавшую в детство. Однако она смотрела на нее издали, не проявляя желания подойти ближе.

– Я никогда не была хорошей матерью.

Девушка ожидала любых откровений, но не этого. Она подняла глаза на Беренильду, надеясь поймать ее взгляд, но та стояла неподвижно, и Офелия видела только ее чистый, надменный профиль мраморной статуи.

– Я с большим интересом наблюдала за вашей матушкой, – бесстрастно продолжала Беренильда. – Могу поспорить, что, когда вы были маленькой, она стремилась держать вас возле своей юбки. А на Полюсе, при Дворе, нравы несколько иные. Мы отсылаем своих детей в провинцию, поручаем заботу о них кормилицам, затем учителям, а позже, когда они вырастают, возвращаем их домой, чтобы ввести в общество. Именно так меня растила моя мать, и точно так же я растила своих детей. Томас был первым, кого я лишилась. Меня не было с ним, когда это произошло, – он умер от яда на руках у кормилицы. Вы, верно, думаете, что после этого я изменила своим привычкам? – спросила она с олимпийским спокойствием. – Разумеется, нет. Я скрыла свое горе и оставила Пьера и мою маленькую Марион в той же далекой провинции, убедив себя, что там они будут в большей безопасности, чем при Дворе. Я обещала им, что, когда немного приду в себя, мы будем жить вместе…

Офелии был уже известен конец этой истории, но она ни за что на свете не стала бы сейчас прерывать Беренильду. Ведь та открывала ей душу после долгих недель умолчаний.

– И теперь я каждое утро просыпаюсь с одним и тем же вопросом: остались бы мои дети в живых, если бы я не медлила и выполнила свое обещание?

Солнце скрылось за облаками, над лужайкой пронесся холодный ветер, оледенивший босые ноги Офелии. Он сорвал с Беренильды широкополую шляпу, и та вспорхнула в воздух, как большой цветок. Женщина, собиравшая морошку, зачарованно проводила ее глазами и, бросив свое занятие, помчалась за ней следом, несмотря на протестующие оклики сиделки. А сама Беренильда даже не шевельнулась. Ее прекрасные золотистые волосы разметались по плечам.

– Но я за себя отомстила. Как только мне стали известны виновники преступления, я доставила себе удовольствие вызвать их на поединок и разорвала на части. Обоих: и его, и ее.

Обоих? Офелия содрогнулась, вспомнив слова барона Мельхиора: «Станислав потерял родителей в несколько… гм… необычных обстоятельствах».

– Отец и мать шевалье, – прошептала Офелия. – Так вот кто погубил ваших детей! И поэтому вы унаследовали их замок?