Лишняя. С изъяном - Нинель Мягкова (2021)

Лалику я отловила утром, как раз перед тем, как она отправилась спать. Бордель по-прежнему жил ночным расписанием, просыпаясь ближе к обеду и засыпая на рассвете. Менять уклад жизни и ритм сна из-за какой-то недели никто не захотел.

В принципе и правильно. Это еще какой стресс для организма. Нужно бы и мне, кстати, временно перейти в такой режим, на ближайший год точно.

Пока в академию не поступлю.

— Нам нужны еще женщины, — огорошила я ее прямо на пороге кабинета. Выпученные в изумлении глаза я оценила по достоинству и проскользнула мимо нее, открыв пошире дверь, которую она собиралась уже захлопнуть.

— Зачем нам еще девочки? У нас и места-то столько нету, — пролепетала мадам, чуть придя в себя. Она обошла меня, присматриваясь, будто опасалась, что я чем-то болею. Психологическим.

Ну да, такая нежная фиалка, которая норовит набить бордель под завязку товаром. Культурный шок.

— Не для этого, — поспешила я ее успокоить. — Нам нужны костюмы для выступления, а значит, швеи, официантки, кухарки, в конце концов. Еду-то мы подавать здесь можем, я проверяла.

Я и в самом деле успела проштудировать весь сборник законов. По сравнению с УК РФ он казался тоненькой брошюркой. Суды еще не успели набрать достаточное количество прецедентов для всех поправок. Сами органы правосудия еще столетия не отпраздновали: раньше все аристократические тяжбы разбирала Королевская Дознавательная служба, а мелкие дела вообще решались на месте, стражниками. Когда население начало прирастать, стало понятно, что такая система не работает. Появился свод законов, а потом из Королевской Дознавательной службы отпочковалась дочка, Королевская Судебная палата. Дела там решались только глобальные, которые требовали разбирательства с доказательствами, защитой и обвинением. То есть банальная драка в баре разнималась на месте теми же стражниками и штраф выписывался всем участникам. А кража, например, расследовалась, если находился подозреваемый — дело шло в суд. Ну, практически как у нас. Только вот обвинительных приговоров было подозрительно много по сравнению с оправдательными.

Короче говоря, попался — значит виновен.

Категорических запретов — кроме классических: не убий и не укради — было не так уж много. Но, например, продавать спиртное на территории, не принадлежащей бару, было запрещено.

Лалика с моей подачи сдала в аренду — официально, с договором и оплатой, — угол в гостиной, как раз достаточный для организации барной стойки. Распивать спиртное где угодно не запрещалось, а, собственно, операция по продаже осуществлялась технически на территории бара.

И подобных лазеек было море… Если знать, куда смотреть.

Я, подкованная мамиными сериалами и налоговой, знала.

Пятый день мы посвятили отбору. Нам нужны были швеи, кружевницы, помощницы по хозяйству, официантки наконец — кто-то же должен разносить выпивку и при этом быть не против щипка за зад, а возможно и чего-то большего. Я попросила Лалику кинуть клич по другим заведениям, вдруг у них есть девочки, готовые подработать сверхурочно. Их мы принимали отдельно, после захода солнца.

А с утра я, позевывая, сидела в обновлённой гостиной за временно поставленным столом — там, где уже завтра плотники поставят сцену.

К нашим дверям на улице выстроилась очередь. Для разнообразия из женщин. Редкие прохожие поглядывали на собравшихся с интересом: не каждый день перед борделем собирается толпа желающих в него попасть.

У входа, где маман обычно встречала клиентов, дежурила одна из поварих. Я ее выбрала за каллиграфический, на удивление, почерк. Отец был писарем при какой-то конторе, пояснила она, заметив мой интерес.

На всякий случай, я попросила записывать данные всех пришедших женщин. Имена, фамилии, адреса, даже приметы, потому что Молли Джонс на одной улице могло быть несколько, а с нумерацией домов на левом берегу туго.