За пределами последствий - Алеата Ромиг

— Конечно. — Тейлор сжала губы и сделала вид, что поворачивает ключ. — От меня ни слова. Я не буду упоминать о детях или бывших членах.

Ами рассмеялась.

— Я не возражаю против разговора о бывшем члене. Я умираю от желания узнать его имя. — Она потянулась за своим стаканом и прикончила то немногое, что там осталось. — Это было отличное вино!

Тейлор кивнула, стараясь сохранить серьезное выражение лица.

— Увидимся позже. Не забывай. И о недвижимости тоже ни слова, и… — улыбнулась Ами. — …Не забудь про меня.

— О, непременно. Спасибо, Ами.

Тейлор подождала, пока машина Ами выедет на дорогу, чтобы позвонить Филу. Тщательно приводя фермерский дом Таунсендов в порядок, в котором она его нашла, стирая все отпечатки пальцев и направляясь обратно в город на ужин, она поделилась своими новообретенными знаниями.

Начало мая

Фил

Прошло много времени с тех пор, как Филипп Роуч нарушал закон. Возможно, все, что он сделал, чтобы помочь Клэр вырваться из лап Кэтрин Лондон, а также остаться вне поля зрения ФБР, было незаконным, но это было не так. Это был Филипп Роуч того времени: тот, кто знал свою цель и достигал ее любой ценой. Это был тот человек, которым он думал, что всегда будет, но каким-то образом отстранил его. Разница между ним прошлым и сегодняшним заключалась в вопросе приказа. В спецоперациях и даже в частном найме он получал приказ и выполнял его.

Сегодня не было никакого приказа.

Если бы он был, то при нынешнем статусе трудоустройства Фила, заказ поступил бы от Клэр или Роулингса. Фил отказался допустить, чтобы кто-либо из них был вовлечен в это дело. Они не знали о его планах или о том, что Тейлор узнал от Ами Бич, и никогда не узнают.

Каким-то образом, несмотря на повышенный стресс, вызванный посылками и письмами, Роулингсы смирились с ними. Семья Фила была спокойна за свою безопасность. Он чувствовал себя также, пока не всплыло слишком многое — слишком много доказательств, которые превратили его спокойный, опытный разум в вихрь ужасающих мыслей. Одной, казалось бы, безобидной подсказкой был цвет волос Патриции. Бордовый. Люди, которые хотели остаться незамеченными, меняли цвет волос на нейтральный, сливающийся с массой. Цвет Патриции кричал о внимании, а точнее — о чувстве превосходства.

Еще одна находка, которая взывала к признанию — это то, что он увидел в ее новом доме. Когда Фил вошел в ее дом, чтобы спрятать камеры, и прошёл в маленькую спальню, выкрашенную розовой краской с белой двуспальной кроватью, вид всего этого вызвал у него чувство тошноты. Узнав о разговоре Патриции с Ами о ее дочери, это чувство превратилось в полномасштабную болезнь. Капелька пота выступила на лбу Фила при одной только мысли об этом. Эта женщина была либо сумасшедшей, либо гениальной. К сожалению, Фил опасался именно последнего. Патриция обосновывалась в этом маленьком сообществе и создавала правдоподобную предысторию. Если бы ее планам суждено было осуществиться, она вернулась бы в свой дом и на работу со своей дочерью, которую, как она утверждала, забрал ее бывший. Члены ее ближайшего окружения никогда бы не усомнились в этом ребенке, и жизнь Николь навсегда бы изменилась безвозвратно.

С каждой минутой у Фила повышалось давление. Густая жидкость текла по его венам, грохотала в ушах, пока зрение не заволокло красной пеленой перед глазами. Планам Патриции не суждено было сбыться. Фил знал это всем своим сердцем и душой. Он также знал, что Роулингсы никогда, никогда не узнают, почему прекратились рассылки. Если бы Фил мог сделать это без чьего-либо ведома, он бы это сделал. К сожалению, он уже позволил Эрику и Тейлор участвовать в слишком большой части операции.