За пределами последствий - Алеата Ромиг

Тони и ее врачи были единственными, кто знал о ее беременности. Если не считать резких перепадов настроения, все шло хорошо. До сих пор она не испытывала приступов утренней тошноты, которые были у нее с Николь. Однако она была всего лишь на шестой неделе, и все еще впереди. Находясь на таком же сроке с Николь, Клэр даже не знала, что беременна. В этот раз все стало понятно, как только у нее появилась задержка. Планы ее и Тони по расширению семьи опережали график на месяц. Врачи сказали им подождать с планированием до этого месяца, и они так и делали — ну, за исключением одной ночи. На ее губах появилась улыбка, а щеки покрылись румянцем. Определенно казалось, что, когда дело доходило до рождения детей, ей и Тони не требовались месяцы практики. Тот факт, что она так и не забеременела ни во время их первого брака, ни раньше, свидетельствовал о приеме контрацептивов.

Оставив халат на шезлонге и сандалии рядом с ним, Клэр осторожно спустилась по ступенькам бассейна и погрузилась в прохладную воду. На коже не выступили мурашки, так как она вспомнила ту ночь:

Они с Тони были в Нью-Йорке одни. Хотя не совсем так. Такое случалось редко. Эрик поехал с ними, а Тейлор и Фил остались в Айове. Это был первый раз, когда они провели несколько ночей вдали от Николь с тех пор, как воссоединились как семья, и как бы Клэр ни ждала этого момента, она скучала по их дочери.

Тем не менее, ей удалось занять себя тем, что раньше доставляло ей удовольствие: поездка в спа-салон и прогулка по 5-й авеню. В середине мая погода стояла прекрасная, пока она гуляла по улицам Нью-Йорка. Прошло много времени с тех пор, как она была в городе, и она наслаждалась заразительной энергией его жителей. Бодрящая жизненная сила витала в воздухе, заряжая энергией как жителей, так и туристов. Когда мысли о Рудольфе пытались проникнуть в ее голову, Клэр вспоминала, что он все еще в тюрьме, а она в безопасности. Время от времени она задумывалась о почтовых рассылках Роулз-Николс. Они не получали их уже больше месяца. Тони сказал ей, что не знает, почему те прекратились, но был рад, что с ними было покончено. Клэр не была уверена, действительно ли они прекратили приходить или просто сделан перерыв. В любом случае успокаивающее чувство безопасности усиливало ее эйфорию.

Клэр забыла бодрящую суету Таймс-сквер и безмятежность Центрального парка. Шли часы, и она потерялась в собственном терапевтическом и оживляющем мире. Теперь, когда она стала матерью и в их жизни было много людей и обязанностей, одиночество в толпе казалось далеким воспоминанием. За всю жизнь Клэр не могла вспомнить, когда в последний раз она добровольно проводила день одна. Тем не менее, когда светило солнце и дул легкий ветерок, прогуливаясь по улицам среди толпы людей или сидя на краю фонтана в Центральном парке и слушая уличных исполнителей, Клэр чувствовала будто в неё вдохнули новую жизнь.

Доктор Браун часто просила ее оценить свои чувства, глубже вникнуть в них. Сидя на бетонном выступе с музыкой, витающей в воздухе, Клэр пришла к важному выводу. Она больше не боялась одиночества. Это не означало, что она хотела пребывать в таком состоянии все время, но она не боялась этого. У нее было время. Ее жизнь в «Эвервуде» и первые годы с Тони были адом одиночества. Хотя это не было осознанным решением с тех пор, как она покинула «Эвервуд» и воссоединилась с Тони и Николь, Клэр намеренно занимала себя всеми остальными. Будь то ее ближайшие родственники, дальние родственники, друзья или сотрудники, она оставалась на связи. Ни для кого не было секретом, что одиночество раньше беспокоило ее. Черт возьми, это было оружие, которым тайно владела Кэтрин, когда поощряла исчезновение Клэр. Деньги, которые предложила Кэтрин, были уловкой, чтобы снова изолировать Клэр. Однако годы спустя, окруженная незнакомыми людьми, она поняла, что ей нравится быть одной. Возможно, так было всегда. В одиночестве не было никакого страха, пока у нее были её близкие.