Секс, ложь и вампиры - Макалистер Кейти

– Как это странно, когда ты в моей голове, – промурлыкала я, разглаживая морщинки на его лице, и он расслабился, перестал хмуриться. – Даже не уверена, что мне это нравится, за исключением тех моментов, когда мы… ну, ты понимаешь. В такие моменты это просто великолепно. И прежде чем ты спросишь то, что, я знаю, ты спросишь, ответ «нет», я не забыла, чему меня учили. Потому что меня ничему никогда не учили. Формально не учили. Я участвовала в викканских обрядах пару раз, только и всего.

– Но с тобой что-то случилось. Что-то настолько ужасное, что даже я не могу проникнуть в этот уголок твоей памяти. – Его пальцы коснулись моей левой щеки. Что случилось с тобой, Hasi? Что оставило на тебе эту отметину и сгусток тьмы в твоем сердце?

Я отвернулась, закусив губу. Я не ожидала от него такого проявления нежности. (Hasi – так часто называют немцы своих возлюбленных.) Кроме того, мне надо было собраться с мыслями.

– Мне не позволено спрашивать об этом? – Его голос глубоким бархатом ласкал мой слух.

– Почему? Спрашивай. Это будет даже честно, ведь ты разрешил мне задавать любые вопросы. – Я вздохнула полной грудью, напомнив себе, что с ним я буду откровеннее, чем с кем бы то ни было, и посмотрела ему прямо в глаза. – Я убила свою лучшую подругу, когда мне было только двадцать. А потом у меня был удар.

Он уставился на меня, ожидая продолжения. Я свернулась калачиком на его груди, прячась от проницательного взгляда.

– И это все, что ты мне скажешь? Все, на что я могу рассчитывать?

– Из-за удара у меня кривая улыбка и левая сторона тела не такая сильная, как правая, – сказала я, не поднимая головы. Под моей щекой вздымалась и опадала его теплая сильная грудь. И как можно считать Темных нежитью?

Это неверное представление. Его шелковый голос шептал в моей голове. Почему ты убила свою подругу?

Я снова вздохнула, правда, на этот раз про себя. Я уже поняла, что он не успокоится, пока я не расскажу ему все до конца. Я приподнялась на его груди, чувствуя легкое покалывание там, где моя ладонь коснулась рунического узора проклятия.

– Я уже говорила, что не могу снять с тебя проклятие. И это не только потому, что я не знаю толком, как это делается, но скорее потому, что единственный раз, когда я пыталась это сделать, закончился гибелью моей подруги. А я провела три месяца в госпитале, потому что мой мозг едва не сгорел.

Адриан ментально обнял меня, сознание мое заполнилось образами той страшной ночи, когда Бет, улыбаясь, уверяла меня, что все будет хорошо.

– Да брось, Нелли, – сказала Бет, хихикая. Мы посреди ночи открыли дверь в античную комнату университетского музея, где я работала над дипломом. – Тетя Ли сказала, что тебе по зубам снять проклятие. Все, что надо сделать, – это расколдовать его.

– А я скажу тебе то же самое, что сказала твоей тете, Бет: я ничего не знаю о колдовстве и заклинаниях. Для меня это как греческий язык. И только потому, что она считает меня очаровательной…

– Не очаровательной, а умеющей наводить чары, глупышка, – сказала она ласково и включила фонарик. Она торопливо пошла к большому запертому секретеру в дальнем углу комнаты. – А тете Ли лучше знать.

– То есть она большая шишка в китайском викканском обществе? Но это еще не значит, что она все знает, Бет. Она так и не объяснила мне внятно, как я смогу снять это проклятие. А что до магических заклинаний, то она показала мне лишь парочку. Я даже не помню, от чего они.

Бет выбирала ключи на огромной связке, пока наконец не остановилась на одном, и принялась открывать секретер.

– Ну, у тебя блестяще получается развязывать узлы. Думаешь, проклятие сложнее?