- Никого. Магазин маленький, дохода немного – приходится вертеться: я здесь и за хозяина, и за продавца, и за грузчика. Вечером ещё уборщица приходит, - затараторил он.

- Вот и ладушки. Константин Генрихович, пустите Грома, пусть всё тут проверит, - сказал я.

Эх, жаль, что нас всего трое – кого-нибудь поставить у выхода… В идеале вообще оцепить дом, но кто ж нам даст столько людей? Все заняты раскрытием контрреволюционного мятежа, а мы орудуем на свой страх и риск.

- Но позвольте… - заговорил продавец.

- Позволим, - кивнул я. – Но потом.

- Гром, ищи, - тихим голосом произнёс Лаубе.

Пёс вскочил, вильнул обрубленным хвостом и обежал вокруг прилавка.

- Ай! Уберите собаку! – истерично выкрикнул продавец. – А вдруг она кусается?!

- Гром – умница. Хороших людей кусать не станет, - улыбнулся я. – Да, если у тебя есть, что нам сказать, лучше сделать это прямо сейчас. Потом будет поздно.

- Чего вы от меня хотите? Вам нужны деньги? Хорошо. – Он полез в кассу, выгреб из неё кучу банкнот. – Вот, это всё, что есть… Забирайте, я не в претензии.

Михаил дёрнулся, словно получил удар током.

- Что?! – взревел он. – Ты офонарел, сучий потрох! Ты, нам – сотрудникам уголовного розыска – взятку предлагаешь! Да я тебя заставлю жрать эти деньги, пока ты ими не подавишься!

Но тут раздался глухой лай Грома.

- Он что-то нашёл, - констатировал Лаубе. – Идёмте.

Я поднял крышку, открывая вход за прилавок. Прежде чем шагнуть, снова посмотрел в глаза продавцу:

- Ну… Решился?

- Н-нет, - затрясся тот. – И вообще.. это произвол! Вас накажут!

- Ладно, потом не говори, что не предупреждали. Миша, ты покарауль пока этого субчика, а мы с Константином Генриховичем проверим, что удалось найти Грому.

- Покараулю, - кивнул успокоившийся напарник.

Пёс царапал передними лапами крышку подпола, закрытую на засов.

- Кажется, здесь, - сказал Лаубе.

- Проверим.

Я отодвинул засов и поднял крышку. Снизу повеяло сыростью и какой-то гнилью.

- Погодите, - Константин Генрихович снял со стеллажа, который был установлен в коридоре, плашку с восковыми свечами. – Там темно. А это нам пригодится.

Похлопав себя по карманам, достал коробок спичек.

- Всегда ношу с собой по старой привычке, - пояснил он.

Я зажёг свечу и стал спускаться по лестнице. Лёгкий сквозняк колебал пламя, но был не в силах его затушить.

Спуск уходил всё глубже и глубже… сейчас это больше походило на подземный ход, а не подвал.

Константин Генрихович следовал позади. Я ощущал его дыхание на своём затылке.

Чернильная беспросветная темнота, холод, сырость… Даже мне было не по себе, а каково ребёнку?

Под ногой послышался плеск – похоже, я наступил в лужу.

Да уж… какой же надо быть сволочью, чтобы держать в таких условиях несчастную девочку!

- Очень надеюсь, что Гром не ошибся и привёл нас куда нужно, - сказал я.

- Гром никогда не подводит, - ответил Лаубе. – Слышите?

Я замер.

- Тут кто-то есть, - тихо произнёс он. – Ну, вы слышите? Это ведь не галлюцинации моего больного воображения?

Я напряг слух. Лаубе не ошибся, можно было отчётливо расслышать странный звук, раздававшийся где-то впереди по ходу нашего движения. Так скулят брошенные щенки. Я ещё не видел, кто это, но шестое чувство подсказало – там ребёнок, похищенная дочка Чалого.

- Это не галлюцинация, - убеждённо произнёс я.

- Слава богу! – Я понял, что Лаубе перекрестился. – Если это та, кого мы ищем, Гром заслужил себе кусочек сахара на ужин. Знаете, он у меня большой сладкоежка…

- Клянусь, что накормлю его пирожным на всю зарплату, - горячо сказал я.

Лаубе засмеялся.

- Не надо пирожных, вы испортите мне пса.

Звук: не то писк, не то всхлипывание, усилился. Мы были на верном пути.