Любовница смерти - Борис Акунин (2001)

Вот Вам и Сирано, хорош «соискатель»! А наши умники всё головы ломали, откуда у репортера «Курьера» такая осведомленность о внутренней жизни клуба. Но каков газетчик! Давно зная, где собираются будущие самоубийцы и кто ими руководит, мистифицирует публику, изображает неустанные поиски, а тем временем сделал себе имя и, надо полагать, заработал недурные деньги. Кто знал Лавра Жемайло еще месяц назад? А теперь он звезда журналистики.

Репортер так стремительно выскочил обратно в коридор, что я едва успел прижаться к стене. Он меня не заметил – поспешил к выходу. Дверь в кабинет осталась нараспашку. И тут произошло еще одно странное явление. Противоположная дверь – та, что ведет в столовую и была немного приоткрыта, вдруг скрипнула и сама по себе закрылась! Клянусь вам, я не выдумываю. Сквозняка не было. От этого зловещего скрипа мне стало не по себе. Задрожали колени, сердце забилось учащенно, так что даже пришлось проглотить две пилюли кординиума. Когда же я взял себя в руки и тоже выбежал на улицу, журналист уже исчез.

Хотя что толку было бы за ним следить – и так понятно, что он отправился в редакцию.

Очень любопытно, что за «бомбу» он приготовил для читателей?

Ничего, мы узнаем это из утреннего выпуска «Московского курьера».

Примите заверения в совершеннейшем к Вам почтении,

ZZ

17 сентября 1900 г.

ГЛАВА ПЯТАЯ

I. Из газет

ПОГИБ ЛАВР ЖЕМАЙЛО

Борец с самоубийствами сам становится самоубийцей

Мир московской журналистики потрясен скорбной вестью.

Наш цех лишился одного из самых блестящих своих перьев. Угасла яркая звезда, совсем недавно появившаяся на газетном небосводе.

Полиция ведет расследование, изучает все возможные линии, включая и версию о ритуальной казни, свершенной «Любовниками Смерти» над отважным журналистом, однако всем, кто читал блестящие репортажи и глубокие аналитические статьи Л.Жемайло в «Московском курьере», картина произошедшего ясна. Члены тайного клуба умерщвляют себя, не других. Нет, произошло не убийство, а трагедия по-своему еще более прискорбная. Наш собрат взвалил на свои плечи слишком тяжкую ношу, быть может, вовсе непосильную для смертного, и эта ноша его подломила. Теперь он за роковой чертой, присоединился к тому самому «большинству», о котором писал в своей нашумевшей, провидческой статье «Есть много на земле и в небесах такого…»

Мы знали Лавра Генриховича как неутомимого борца со страшным явлением, которое многие уже называют «чумой двадцатого века» – эпидемией беспричинных самоубийств, выкашивающей ряды образованной молодежи. Покойный был истинным крестоносцем, бросившим вызов этому ненасытному, кровожадному дракону. Давно ли появился в Первопрестольной скромный ковенский репортер, добившийся известности на провинциальном поприще и, как многие перед ним, приехавший покорять Москву? Здесь ему вновь пришлось начать с самого низа корреспондентской иерархии – с репортерской поденщины, мелкого хроникерства, описания пожаров и незначительных происшествий. Но талант всегда пробьет себе дорогу, и уже очень скоро вся Москва, затаив дыхание, наблюдала, как неутомимый журналист идет по следу зловещих «Любовников Смерти». В последние недели Лавр Генрихович почти не появлялся в редакции. Наши коллеги говорили, что, увлеченный расследованием, он чуть ли не перешел на конспиративное положение и переправлял свои репортажи городской почтой – вероятно, опасался разоблачения со стороны «Любовников Смерти» или чрезмерного внимания гг. полицейских. Вот истинная преданность своему делу!

Увы! Медик, врачующий эпидемических больных, сам рискует подцепить заразу. Но здесь, пожалуй, уместнее иное сравнение – с теми подвижниками здравоохранения, кто намеренно и сознательно прививает себе бациллу смертельно опасного недуга, дабы лучше изучить его механизм и тем самым спасти других.