Спаситель - Ю. Несбё (2010)

Халворсен, думал Харри. Она хотела сказать: Халворсен. Он зажмурил глаза, под веками заплясали красные пятнышки. Как свечи, думал он. Как свечи в церкви. Когда хоронили мать, он был ребенком. На Ондалснесе, с видом на горы, как она просила на смертном одре. И они стояли там — отец, Сестрёныш и он, — слушали, как священник говорит о человеке, которого вообще не знал. Потому что отец говорить не мог. И пожалуй, Харри уже тогда понял, что без нее они не семья. А дед, от которого Харри унаследовал высоченный рост, наклонился к нему и, дыша свежим перегаром, сказал, что так должно быть, что родители уходят первыми. Харри сглотнул комок в горле.

— Я разыскал шефа Станкича, — сказал он. — И она подтвердила, что убийство заказал Роберт Карлсен.

Беата ошеломленно смотрела на него.

— Но это не конец. Роберт был курьером. За ним стоит кто-то еще.

— Кто?

— Не знаю. Знаю только, что у него достаточно денег, чтобы заплатить за убийство двести тысяч долларов.

— И она вот так просто все тебе выложила?

Харри покачал головой.

— Мы заключили соглашение.

— Какое?

— Тебе совсем не хочется это узнать.

Беата дважды хлопнула глазами. Потом кивнула. Харри смотрел на пожилую женщину, ковылявшую на костылях по коридору, и думал, следят ли мать Станкича и Фред за норвежскими интернет-газетами. Знают ли, что Станкич мертв?

— Родители Халворсена сейчас в столовой. Я спущусь к ним. Пойдешь со мной? Харри?

— Что? Извини. Я поел в самолете.

— Им будет приятно. Они говорят, он очень тепло отзывался о тебе. Как о старшем брате.

Харри покачал головой.

— Может быть, позднее.

Беата ушла, а Харри вернулся в палату. Сел возле кровати, на краешек стула, всматриваясь в бледное лицо на подушке. В сумке у него лежала непочатая бутылка «Джима Бима», купленная в беспошлинном магазине.

— Пробьемся, — шепнул он, прицелился и щелкнул Халворсена по лбу. Попал прямо между глаз, но веки даже не дрогнули. — Яшин…

Шепот и тот прозвучал натужно, хрипло. Пола куртки со стуком задела кровать. Харри пощупал: под подкладкой что-то есть. Потерянный мобильник.

Он ушел, когда Беата и родители Халворсена вернулись в палату.

Юн лежал на диване, головой на коленях Tea. Она смотрела по телевизору какой-то старый фильм, Юн слышал резкий голос Бетт Дэвис, смотрел в потолок и думал, что изучил здешний потолок лучше, чем собственный. И если хорошенько вглядится, то увидит кое-что знакомое, но не порванное лицо, которое ему показали в холодном подвале Центральной больницы. Он отрицательно покачал головой, когда его спросили, этого ли человека он видел на пороге своей квартиры и позднее, при нападении на полицейского.

«Может, это и он, только я его не узнаю», — ответил Юн, они кивнули, записали и вместе с ним вышли из морга.

— Ты уверен, что полиция не разрешит тебе заночевать в собственной квартире? — спросила Tea. — Ведь, если останешься на ночь здесь, сплетни пойдут.

— Там место убийства, — сказал Юн. — Все опломбировано до окончания расследования.

— Опломбировано… Прямо как больной зуб.

Бетт Дэвис яростно накинулась на женщину помоложе, скрипки громко зарыдали.

— О чем ты думаешь? — спросила Tea.

Юн не ответил. Не ответил, так как думал, что солгал, сказав ей, что все позади. Все кончится, только когда он сам сделает то, что должен. А должен он взять быка за рога, остановить врага, быть храбрым маленьким солдатом. Ведь теперь он знал. Стоял совсем рядом, когда Халворсен на Гётеборггата слушал телефонное сообщение Мадса Гильструпа, знал, что это было признание.

Звонок в дверь. Tea быстро встала, словно обрадовалась долгожданному перерыву. Пришел Рикард.

— Не помешаю? — спросил он.

— Нет, — ответил Юн. — Я ухожу.