Моя дорогая жена - Саманта Даунинг (2020)

А если я соглашусь, то мой сын в четырнадцать лет превратится в успешного шантажиста! Мне следовало это предвидеть, следовало разгадать его наклонности еще в тот день, когда Рори родился. Он дышал поначалу так тихо, что все подумали, будто он умер. А когда, наконец, закричал, то сделал это так громко, что у меня зазвенело в ушах.

А может, мне следовало об этом догадаться в тот день, когда на свет появилась его сестра? И Рори испустил не менее громкий крик – не потому, что обрадовался новорожденной, а потому, что хотел попенять нам на недостаток внимания к его персоне.

А затем был еще один показательный случай. Дженна и Рори ходили вместе выпрашивать сладости на Хэллоуин, и Рори убедил сестру, что все шоколадные батончики отравлены психом из нашего местного супермаркета. Псих был здоровенным детиной, нежным и ласковым как хомячок. Но детей он пугал, даже не пытаясь этого делать. Дженна поверила брату на слово и выбросила все «отравленные» сладости. Мы с Миллисент узнали об этом только после того, как Дженну с неделю промучили ночные кошмары, и мы нашли в комнате Рори кучу оберток от шоколадных батончиков.

И вот теперь, шантажируемый своим собственным сыном, я могу оглянуться назад и сказать: мне следовало предвидеть, что он на такое пойдет. Но ведь до этого момента у меня не было поводов рыться в прошлом.

– Ответь мне на один вопрос, – говорю я Рори.

– Ладно.

– Как давно тебе об этом известно? – я старательно избегаю слово «обман». Как будто это имеет значение.

– Несколько месяцев. Первый раз я пошел в гараж рано утром – взять свой футбольный мяч. Твоей машины там не было. После этого я начал обращать внимание на твои отлучки.

Я кивнул:

– Завтра я куплю тебе игру. Только постарайся, чтобы она не попала на глаза матери.

– Да уж постараюсь. А ты постарайся не попадаться ей на глаза, прокрадываясь назад от своей цыпочки.

– Я больше не буду отлучаться из дома.

Рори с насмешливой улыбкой берет сережку и убирает ее в свой карман. Он мне не верит. Но он достаточно умен, чтобы промолчать, когда он в выигрыше.

* * *

Мне следовало бы рассказать о нашем сыне Миллисент. Я подумываю об этом во время ужина, пока Дженна изо всех сил старается подшутить над Рори без последствий для себя. Я подумываю об этом после ужина, когда Миллисент отбирает у Рори телефон на ночь. И я думаю об этом даже тогда, когда мы с женой остаемся вдвоем в нашей спальне и занимаемся тем, чем привыкли заниматься по ночам. Мне следовало бы рассказать жене о том, на что способен наш сын. Но я этого не делаю.

Не делаю только потому, что мой рассказ породит у Миллисент много вопросов, а ответить я могу лишь на некоторые из них.

Прошло всего две недели с тех пор, как я переспал с Петрой. Я вспоминаю о ней только посреди ночи, когда пробуждаюсь от беспокойного сна и мучаюсь бессонницей.

И именно тогда я терзаюсь вопросами: где же я допустил промах? Чем себя выдал? Почему Петра усомнилась в моей глухоте? Может, я отреагировал на какой-нибудь звук? Может быть, посмотрел Петре в глаза, а не на рот, когда она говорила? Или обращал слишком много внимания на ее крики в постели? Не знаю… А еще я не знаю, буду ли и дальше притворяться глухим. Но эти вопросы не дают мне заснуть по ночам до сих пор.

Как и шантаж Рори. Еще один промах. Рори не должен был видеть, как я ускользаю ночью из дома. Миллисент это не понравится.

И я ничего не говорю своей жене. Рори и Петра – два моих секрета, которые я ей не выдаю. Возможно, потому что у Миллисент тоже имеются свои тайны, и их гораздо больше, чем я раньше думал. Конечно, я сильно рискую и с Петрой, и с Рори, с каждым по-своему. И все-таки продолжаю держать свой язык за зубами.

9

Начиналось все по-житейски, не как что-то плохое. Я до сих пор в это верю.