– Еще как вызвало, командир! – Джефф досадливо махнул рукой. – Это были даже не затруднения, а, на первый взгляд, совершенно нерешаемые проблемы. Например, один из ключевых элементов системы накачки сделан из сплава, на сорок процентов состоящего из бетрония. Не пытайтесь вспомнить – это новое название. Мы, когда поняли, с чем имеем дело, сперва чуть не ударились в панику. Бетроний – металл из девятого периода таблицы Менделеева. По всем современным представлениям, он должен мгновенно распадаться на более легкие элементы с большим выделением энергии и мощным выбросом альфа-частиц. Это в теории, конечно – наша наука не способна синтезировать бетроний даже в количестве одного атома. А тут его многие килограммы, и он стабилен и даже не радиоактивен. Как жаберам удалось этого добиться, нам совершенно неясно.

– И как вы решили вопрос? – усмехнулся я, видя по лицу полковника, что в итоге они все-таки справились.

– Ну, синтезировать бетроний мы так и не научились, и, скажу честно, в ближайшие годы вряд ли сильно продвинемся в этом направлении. Но у нас есть много трофейных орбитальных крепостей. Последняя планета жаберов в этой системе сдалась без боя, так что с учетом ее орбитальной обороны у нас скопилось больше пяти сотен коллапсарных орудий. Пришлось разобрать несколько установок и изъять из них бетрониевые детали. Нагревание этот сплав переносит плохо – начинает сильно фонить и быстро распадается на целый букет изотопов, но холодные методы обработки, включая диффузное литье, вполне выдерживает, так что, повозиться пришлось, но проблему мы решили.

Я ничуть не сомневался в том, что подобных препятствий на пути Джеффа и его людей вставало множество, но если бы полковник принялся сейчас о них рассказывать, до самих испытаний мы бы, наверное, добрались весьма нескоро.

Обломку жаберских гиперворот хватило везения пережить и четвертую попытку помножить его на ноль, предпринятую департаментом Джеффа три недели назад. Правда, не без потерь – его изрядно помяло и частично оплавило. В тот раз у Джеффа почти все получилось, но из-за нескольких мелких неточностей, которые мы с Кир-ной все-таки допустили при разработке алгоритма нашей программы, во вполне штатно сформировавшийся энергетический жгут ушло лишь около двух процентов энергии, закачанной в микрозвезду. Остальные девяносто восемь разлетелись по космосу после впечатляющего взрыва, в очередной раз превратившего экспериментальное орудие в бесформенный оплавленный ком. Тем не менее, после внесения необходимых поправок Джефф отказался от идеи строить очередную установку в пустоте. Он был уверен, что теперь все точно получится, и убедил меня новый расчет провести уже для конкретного носителя, на который будет установлено коллапсарное орудие. Я, конечно, понимал, что так не делается, и что Джефф толкает меня на явную авантюру, но желание выиграть несколько недель драгоценного в текущих обстоятельствах времени, заставило меня согласиться. В конце концов, потеря одного авианосца, все равно почти бесполезного в текущих боевых раскладах, не могла нанести боеспособности нашего флота серьезного ущерба, зато в случае удачи мы получали готовую боевую единицу сопоставимую по огневой мощи с целой эскадрой.

Покинутый людьми и кваргами авианосец неподвижно висел в черноте космоса. Его вычислитель отсчитывал последние секунды перед выстрелом коллапсарного орудия. Техники и инженеры тихо переговаривались, обсуждая телеметрию, поступающую с готовящегося к залпу корабля.

– Ноль, – спокойно произнес Джефф, глядя на цифры обратного отсчета в углу проекционного экрана.