Камень - Станислав Минин (2019)

— Молодец, о друзьях надо заботиться, слишком их у нас мало. — похвалил меня воспитатель. — Тогда сделай следующий шаг, позвони деду и скажи, что тот портрет Алексии, который он хотел увидеть, выставлен в этой самой галерее. А ещё лучше договорись с этим самым Хмельницким на закрытый показ, он вон как языком чесать навострился, даже я заслушался, Главе Рода должно понравиться! — ухмыльнулся Прохор.

— Хорошая идея. — согласился я. — Может этот закрытый показ деду как подарок преподнести? А про портрет Леськи ничего не говорить?

— Соображаешь, Лёшка! Растёшь над собой! — он опять меня похвалил. — Переодевайся уже, сейчас Леська прибежит, да и этих двоих в ресторане без присмотра оставлять надолго нельзя.

Алексия явилась в джинсах в обтяжку и тёмной кофточке, и лишний раз продемонстрировала мне кольцо. Когда мы с ней спустились в «Русскую избу», Петров с Хмельницким уже допивали графин с водкой, закусывая груздями в сметане. Если Сашка был в норме, то подобного нельзя было сказать про Святослава — его лицо раскраснелось и покрылось испариной, движения стали дёргаными, галстук съехал на сторону и был в чём-то испачкан. Однако, появление Алексии произвело на него благотворное воздействие — Хмельницкий как-то сразу подтянулся, слегка пришёл в себя и даже занялся приведением своего туалета в относительный порядок. Когда мы уже подошли к «Приюту», художник был бодр и весел.

Кафе было забито молодёжью до отказа, и нам стоило больших трудов добраться до своего столика. По дороге я даже поздоровался с несколькими своими однокурсниками, которые с интересом разглядывали нашу странную компанию. Расположившись за столиком, мы посмотрели меню, дождались официантку и разместили заказ — Петров с Хмельницким решили продолжить пить водку, на закуску они, по моему совету, взяли мясную нарезку, а мы с Лесей заказали вина, сырную тарелку и фрукты.

— Да, Алексей Александрович, — заявил мне Хмельницкий, когда принесли наш заказ, — вы были правы, когда пригласили меня сюда! Всё это очень напоминает мне золотые времена моей учёбы в Киеве. Да ещё и с Александром познакомили. А про Алексию я вообще молчу! Очень интересный выдался вечерок посреди серых будней презренной торговли картинами, хоть и своими!

— Ну, что вы, Святослав! — улыбнулся я, и вспомнил наш разговор с Прохором. — Вы не только замечательный художник, но и великолепный рассказчик! — Хмельницкий от моих слов деланно засмущался. — У меня будет к вам просьба.

— Всё, что угодно, Алексей Александрович! — заверил он.

— Не могли бы вы провести для моего деда, князя Пожарского, закрытый показ с вашими интересными комментариями, как нам сегодня?

— Это будет для меня огромной честью, Алексей Александрович! — ответил Хмельницкий.

— Замечательно, Святослав! — кивнул я. — Я согласую все вопросы с Главой Рода и свяжусь с вами на следующей неделе.

Решив все текущие вопросы, всё остальное время я посветил Лесе, тем более, что оба художника вернулись к обсуждению каких-то своих вопросов и совершенно перестали обращать на нас с девушкой внимание. Леся тоже, как будто, вспомнила свою недалёкую беззаботную юность, и не вылезала с танцпола. Она даже несколько раз умудрилась вытащить туда и меня. В один из этих разов на медленный танец зазвучал её романс. Прижавшись ко мне, Леся уткнулась мне лицом в плечо.

— Что, тяжела жизнь звезды? — усмехнулся я.

— И не говори! Не дай Бог, кто-нибудь узнает, такой замечательный вечер испортят! — услышал я.