Восемнадцать с плюсом - Артем Каменистый (2018)

– Нет. То есть да, интересно, конечно, но ты интереснее. У тебя на одиннадцатом героическая человечность. Это как вообще? Откуда ты столько ее набрал? И раз ты такой герой, то, по идее, положительный человек и подставлять не должен. Да и какой смысл со мной что-то делать? Сдать мурам на ферму? Так у меня всего две почки, а не десять и я всего лишь семнадцатая. Водку будешь?

– Нет.

– А я буду.

– Нам вставать рано.

– Я и после литра встану, а планирую только три глотка. Точно не будешь?

– Сказал же – нет.

– Так откуда столько человечности набрал?

– Оттуда же, откуда твою тысячу споранов.

– Ох и мутный…

– Как спать будем? Я в том смысле, что по очереди надо, или без часовых перебьемся?

– А сам как думаешь?

– Думаю, без часовых нормально. Если мелкие мертвяки найдут, забираться к нам им придется долго, нашумят, проснемся. Если кто-то серьезный, часовой против него ничего не сделает, мы ведь без нормального оружия.

– Для одиннадцатого ты не так уж и плохо рассуждаешь. А что, если придут люди?

– Если это плохие люди, уровни у них окажутся побольше, чем у нас.

– Это почему?

– Я так понял, на путь зла здесь раньше тридцатого уровня или около того становиться нет смысла. Иначе слишком часто придется умирать. Против тридцатых мы с тобой не играем.

– Ты таким голосом это сказал, будто сомневаешься.

– А ты нет? Не сомневаешься?

– Я против тридцатого, как котенок против бульдога. За тебя вообще молчу.

– В принципе, пулей в голову здесь хоть сотого завалить можно, – ответил на это Читер, не желая делиться деталями биографии, связанными с победами над игроками высоких уровней.

– Сотого? Так вот ты на ком человечность до героической прокачал.

– С чего ты взяла? Это я просто сказал, до сотого еще никто не добрался.

– Мутный ты, Читер, но много болтаешь. А женщины могут слышать в словах то, о чем вы, мужики, даже не догадываетесь.

Читер подскочил от грохота бьющегося стекла, причем билось оно до такой степени близко, что спросонья показалось, будто это происходит в недрах ушных раковин. В предрассветных сумерках разглядел рядом с собой что-то огромное, угловато-страшное, резко подвижное, торжествующе урчащее. Не раздумывая, выхватил из рукава короткую заточку, сделанную перед сном, одновременно активируя Улыбку Фортуны.

В ситуации, когда ты, проснувшись, обнаруживаешь в сантиметрах от себя серьезного мертвяка, надо предъявлять все, что у тебя имеется.

Дернулся, выбрасывая тело в проход между сидений, одновременно слепо отмахиваясь вооруженной рукой. Пытаться что-то разглядеть, понять, обдумать времени не было, надо срочно что-то делать, ибо бездействие – верная смерть.

Заточка угодила во что-то неохотно поддавшееся да там и засела наглухо, выскользнув из руки. Читер, вырвавшись наконец в проход, ухватился за пистолет, развернулся, морально готовясь столкнуться с чудовищем нос к носу.

Но не столкнулся, потому что монстр, завалившись на сиденье, с которого только что выскочил человек, перестал урчать и только шумно дергался. Слишком темно, просматривалась лишь шевелящаяся масса, но по ритму ее движений Читер все осознал и резко расслабился.

Сбоку ударил луч света, ослепив, после чего оттуда испуганно крикнули:

– Ложись! Ты его закрываешь!

– Уймись! И автомат опусти, пока меня не подстрелила!

– Читер!

– Да нормально все, я его уже упокоил.

– Кого?

– Откуда я знаю? Фонарь у нас только один, и он у тебя.

Киска наконец снизошла до того, что перестала терзать глаза слепящим лучом. Приблизилась, посветила на монстра, сотрясаемого быстро затихающими конвульсиями, охнула:

– Черт! Да ты только глянь на его пятки! Читер, это же топтун! И приличный! Где-то под тридцатник! Ну охренеть!