Игра престолов - Джордж Мартин (2012)

— Лорд Рован из Золотой Рощи обнаружил его в постели собственной дочери. Девушка была на два года старше, и Дарион клянется, что она сама открыла ему окно, но перед отцом она назвала его поступок насилием… Так он и попал сюда. Когда мейстер Эйемон услышал его пение, он сказал, что голос Дариона напоминает ему гром, облитый медом, — улыбнулся Джон. — Жаба иногда тоже поет, если кваканье можно назвать таким словом. Застольным песням мейстер Эйемон научился в винном погребке своего отца. Пип утверждает, что голос его можно уподобить моче, пролитой на говенную кучу. — Они вместе захохотали.

— Мне бы хотелось услышать их обоих, — признался Сэм. — Но они выгоняют меня… — Сэм смутился. — Утром он вновь потребует, чтобы я сражался, так ведь?

— Так, — вынужден был ответить Джон.

Сэм неловко поднялся на ноги.

— Лучше попытаюсь уснуть. — Он сгорбился и направился в спальню.

Когда Джон возвратился в обществе одного только Призрака, все собрались в общей комнате.

— Где ты был? — спросил Пип.

— Я говорил с Сэмом, — ответил он.

— Вот уж истинно трус, — проговорил Гренн. — Когда он брал свой пирог, на скамье были места, но он побоялся даже сесть с нами.

— Лорд Беконский считает себя слишком важным и с такими, как мы, не знается, — предположил Джерен.

— Я видел, как он ест свиной пирог, — проговорил, блаженствуя, Жаба. — Как вы думаете, не из своего ли братца? — И он захрюкал.

— Прекрати! — отрезал Джон.

Все умолкли, поразившись его внезапной ярости.

— Послушайте, — произнес Джон в тишине и рассказал им о своем плане. Пип поддержал его, как и рассчитывал Джон. Потом заговорил Халдер, и слова его оказались приятной неожиданностью. Гренн сперва заторопился, встревожился, но Джон знал, чем тронуть его. По одному сдавались и все остальные. Одних Джон переубедил, других улестил, третьих устыдил, пригрозил тем, кому необходимо. Наконец все согласились… все, кроме Раста.

— Вы, девки, можете поступать как угодно, — заявил Раст. — Но если Торне выставит меня против леди Хрюшки, я намереваюсь отрезать себе добрый кусок свининки. — Он расхохотался прямо в лицо Джону и оставил их.

Несколько часов спустя, когда замок уснул, трое из них нанесли визит в его келью. Гренн держал руки, Пип сидел на ногах, и Джон услышал прерывистое дыхание Раста, когда Призрак вскочил ему на грудь. Глаза лютоволка светились красными угольками, и зубы его самую чуточку прикоснулись к мягкой коже на шее парня, выпустив только капельку крови.

— Помни, что мы знаем, где ты спишь, — негромко сказал Джон.

На следующее утро Джон слышал, как Раст уверял Албетта и Жабу в том, что случайно порезался за бритьем.

Начиная с этого дня ни Раст, ни другие не причиняли боли Сэмвелу Тарли. Когда сир Аллисер выставлял их против него, парни просто стояли на месте и отбивали неуклюжие удары толстяка. Если оружейных дел мастер требовал активных действий, они, приплясывая, легко ударяли Сэма по панцирю, шлему и ногам. Сир Аллисер ярился и угрожал, называл всех трусами, бабами и еще худшими словами, но Сэм оставался цел. Через несколько вечеров по настоянию Джона он присоединился к общей вечерней трапезе и занял место на скамье возле Халдера. Прошло еще две недели, и он нашел в себе силы включиться в общий разговор, смеялся рожицам Пипа и поддразнивал Гренна.

Жирный, неловкий и запуганный, Сэмвел Тарли не был дураком. Однажды вечером он зашел к Джону в его келью.

— Я не знаю, почему ты это сделал, — сказал Сэм, — но я понимаю, что это сделал ты… — Он застенчиво отвернулся. — У меня никогда еще не было друга.

— Мы не друзья, — улыбнулся Джон, опуская ладонь на широкое плечо Сэма. — Мы братья!