Игра престолов - Джордж Мартин (2012)

— Сестра ты мне или нет?! — закричала она. — Если ты попробуешь украсть моего сына, то вылетишь отсюда через Лунную дверь! — После этого говорить было не о чем.

Лордам хотелось узнать подробности, но Кейтилин подняла руку.

— Вне сомнения, позже мы найдем для этого время, но путешествие утомило меня, и я желала бы поговорить с моим сыном с глазу на глаз. Конечно же, милорды, вы простите меня. — Она не оставила им выбора. Возглавляемые всегда почтительным лордом Хорнвудом, знаменосцы поклонились и вышли. — И ты тоже, Теон, — сказала она, увидев, что Грейджой остался. Он улыбнулся и оставил их.

На столе стоял эль и сыр. Кейтилин наполнила рог, села, отхлебнула и посмотрела на сына. Теперь он казался выше, чем был, когда они расстались: первая бородка сделала его старше.

— Эдмару исполнилось шестнадцать, когда он отрастил усы.

— До шестнадцати осталось немного, — сказал Робб.

— А сейчас тебе пятнадцать. Пятнадцать! И ты ведешь войско на битву. Понимаешь ли ты, почему я боюсь, Робб?

Взгляд его сделался упрямым.

— У меня не было выбора.

— Не было? — спросила она. — Боже, а кого же я видела буквально мгновение назад? Русе Болтона, Рикарда Карстарка, Галбарта и Роберта Гловера, Большого Джона, Хелмана Толхарта… ты мог бы назначить командующим любого из них. Милосердные боги, ты мог даже доверить войско Теону, хотя я сама так бы не поступила.

— Они не Старки, — ответил сын.

— Робб, они — мужи, закаленные в битвах. А ты еще год назад фехтовал деревянным мечом.

Кейтилин заметила гнев в глазах сына — вспыхнувший и сразу погасший, — и Робб вдруг превратился в мальчишку.

— Понятно, — ответил он, смутившись. — Ты… ты отсылаешь меня в Винтерфелл?

Кейтилин вздохнула:

— Мне следовало бы это сделать. Тебе не надо было выступать. А теперь я уже не смею, по крайней мере в ближайшее время. Ты зашел чересчур далеко. Однажды эти лорды увидят в тебе своего сюзерена. И если я отправлю тебя сейчас домой — словно ребенка в постель без ужина, — они запомнят это и только посмеются за своими кубками. А потом придет день, когда тебе потребуется, чтобы они уважали или даже боялись тебя. Но смех убивает страх. И я не сделаю этого, как бы ни хотела огородить тебя от опасности.

— Благодарю тебя, мать, — проговорил он, в официальном тоне слышалось явное облегчение.

Кейтилин нагнулась над столом и прикоснулась к его волосам.

— Робб, ты — мой первенец. Мне хватает одного взгляда, чтобы вспомнить тебя, красного и кричащего, едва появившегося на свет…

Сын поднялся, явно недовольный ее лаской, и направился к очагу. Серый Ветер потерся головой о его ногу.

— Ты слыхала… об отце?

— Да. — Весть о внезапной смерти Роберта и падении Неда безумно испугала Кейтилин — более, чем она смела признаться себе, — однако нельзя, чтобы сын видел ее испуг. — Лорд Мандерли сообщил мне об этом, когда я высадилась в Белой гавани. А тебе известно что-нибудь о сестрах?

— Пришли письма, — проговорил Робб, поглаживая лютоволка по загривку. — Одно было предназначено тебе, но его прислали вместе с моим в Винтерфелл. — Он направился к столу и, покопавшись среди карт и бумаг, возвратился с мятым пергаментом. — Прости, я не подумал прихватить твое. Вот что она написала мне.

Нечто в тоне Робба обеспокоило Кейтилин, и она принялась читать, разгладив листок. Озабоченность уступила место сперва недоверию, потом гневу, наконец страху.

— Это письмо написала Серсея, а не твоя сестра, — проговорила Кейтилин, дочитав до конца. — Главное здесь то, чего Санса не говорит. Все эти коварные любезности и ласки Ланнистеров… угрожают, как змеиное жало. Они взяли Сансу в заложницы и хотят удержать ее.

— Но здесь нет ни слова об Арье, — указал расстроенный Робб.

— Нет. — Кейтилин не хотела даже думать о том, что это могло означать, по крайней мере здесь и сейчас.