Петербургский рубеж - Александр Михайловский, Александр Харников (2014)

Наша команда, ездившая в Батум за молодым Кобой, наконец благополучно вернулась в Санкт-Петербург. Хотя какой он молодой? Двадцать шесть лет всего, но почти всё уже было в его жизни. И в семинарии Сосо Джугашвили учился, и в революционной деятельности участвовал. За организацию забастовки он был арестован, сидел в тюрьме, потом ссылка в Сибирь, откуда Коба и совершил невероятный по своей дерзости побег.

Вернувшегося в Батум беглеца ждали порочащие слухи, предательство товарищей и новый арест. И вот из камеры тюрьмы его вытаскивают жандарм Познанский, майор Османов и старший лейтенант Бесоев. Жизнь Кобы снова круто поменялась, только он пока и не догадывается, насколько круто. Теперь мне необходимо закончить ту работу, которую наши товарищи офицеры начали в дороге. Кстати, они уже должны подъехать к дворцу с вокзала. Конечно, не на автомобиле, а на любезно предоставленных нашей хозяйкой санях.

По заботливо очищенным дворником от снега ступенькам парадного крыльца поднялись пять человек, одетых в одинаковые теплые спецназовские бушлаты и шапки-ушанки… И не разберешь отсюда, кто из них кто. Хотя нет! Коба вон тот, который пониже остальных и чувствует себя в форме несколько неловко. Вряд ли в вагоне ему пришлось носить бушлат.

Кстати, зная о привычке государя Николая Александровича лично примерять образцы военной формы и снаряжения, мы презентовали ему один из запасных комплектов его размера. Типа пусть немного пофорсит перед кайзером на охоте. Шутка удалась. Охота состоялась позавчера, и как, посмеиваясь, рассказывал генерал Ширинкин, кайзер, впитавший милитаризм с молоком матери, всю охоту жестоко завидовал русскому императору. И поделом, нечего было шашкой размахивать, когда его не просят.

Шаги по коридору и стук в дверь. Входит старший лейтенант Бесоев, а с ним молодой человек кавказской национальности. Сейчас в нем почти невозможно признать будущего вождя народов — если бы у меня в ящике стола не лежала фотография из полицейского архива.

Жму руку сначала Николаю Бесоеву, потом молодому товарищу Джугашвили, попутно быстро заглядываю ему в глаза. Так, кажется, у ребят получилось то, что я просил — завоевать доверие будущего товарища Сталина. Сейчас он расслаблен и не ждет подвоха. В его глазах я прочитал лишь любопытство.

— Садитесь, товарищ Коба, — пригласил я, указав на стул возле стола. — Меня зовут Александр Васильевич Тамбовцев, для своих — просто Дед. Как мне доложили, вас уже посвятили в некоторые особенности нынешней международной обстановки, а также в события, происходящие на Тихоокеанском театре военных действий сразу же после нападения Японии на Российскую империю.

— Да, господин Тамбовцев, — осторожно ответил Коба, — известие о чудесном спасении «Варяга» подошедшей на выручку русской эскадрой и удивило и обрадовало меня. А еще меня возмутило, что шесть японских кораблей храбро напали на два русских…

Тут я вспомнил историю о том, что в детстве юному Сосо также в одиночку доводилось отбиваться от компаний уличных обормотов. С тех пор он обостренно воспринимал всяческую несправедливость и научился никогда и ни при каких условиях не сдаваться.

— Даже так, — я сел напротив Кобы. — Скажите, молодой человек, а что вы думаете о перспективах рабочего движения в России вообще и о возможности социалистической революции в самое ближайшее время в частности? Можете отвечать общими словами, меня не интересуют адреса, пароли, явки, я все-таки не жандарм, прохожу по иному ведомству. Меня интересуют не какие-то подробности, а просто ваша оценка ситуации.