Ветер с востока - Александр Михайловский, Александр Харников (2016)

Таким образом, советское командование загнало 61-ю, 269-ю и 254-ю немецкие пехотные дивизии в узкий, шириной всего двадцать километров, лишенный коммуникаций аппендикс, вытянувшийся от Киришей до уже взятой советскими войсками Мги. Все это, при категорическом приказе Гитлера «Ни шагу назад» создавало командованию 18-й армии дополнительную головную боль. Тем более что непосредственно у стен Ленинграда в такую же ловушку в Синявинском мешке попали 374-я, 227-я и 223-я пехотные дивизии.

Командование группы армий «Север» начало скрести по сусекам, пытаясь собрать силы на то, чтобы восстановить положение. Ради этого еще раз была ограблена 16-я армия, а также взяты резервные части и полицейские батальоны из оккупированной немцами Прибалтики.

Но скоро сказка сказывается, но не скоро дело делается, Советское командование готовило эту операцию полтора месяца, а вот немцам пришлось мастерить свой ответ на коленке, в условиях крайнего дефицита сил и средств. В результате завязались затяжные, как застарелая зубная боль, оборонительные бои в районах Мги, Любани, Полянки и Трегубова, то есть везде, где немцы имели под рукой коммуникации для переброски резервов. Но все это для немцев было уже безнадежно.

В отличие от прошлого раза, этот вариант Любанской операции был подготовлен куда лучше. Советское командование не ставило перед войсками нереальных задач, а сами войска имели за спиной восстановленную железную дорогу, а не узкие болотистые тропки. Артиллерия при этом не испытывала недостатка в снарядах, а пехота и кавалерия – в патронах, продовольствии и фураже. Успевшие окопаться советские войска, под истеричные приказы Гитлера восстановить положение, отбивали не поддержанные бронетехникой немецкие атаки, перемалывая и без того скудные резервы группы армий «Север»

А не растраченные на этот раз на юге советские резервы продолжали все сильнее и сильнее менять стратегический баланс в пользу Красной армии. Назревал коренной перелом в войне. Основные события, ставящие точку в зимней кампании 1941/42 годов, должны были развернуться чуть позже и несколько южнее. Для того чтобы узнать о приготовленном для них командованием Красной армии сюрпризе, немцам оставалось подождать всего несколько дней.

24 февраля 1942 года, поздний вечер.

Молотовский судостроительный завод № 402

«ТАНКИ РЕШАЮТ ВСЁ» – вот что было написано на красном транспаранте, растянутом поперек цеха, отданного судостроительным заводом под производство опытной бронетехники. Прочитав транспарант, Берия покачал головой и полюбовался на стенгазету, где кроме статьи о передовиках производства была заметка «Освобождена Мга! Ура, товарищи!» и, попросив сопровождающих остаться на месте, прошел дальше один в это работающее в три смены царство рабочих, кующих оружие победы. В цеху лязгало, свистело, гремело. Завод, после остановки строительства линкора «Советская Белоруссия» перешедший на достройку подводных лодок, а с начала войны в основном выпускавший небольшие корабли типа «морской охотник» снова менял свой профиль.

Первый танк, стоявший в углу цеха, показался Лаврентию Павловичу очень похожим на Т-34. Похожим, да не очень. Более короткий, чем у Т-34, корпус, крупная башня, сдвинутая к центру, что позволило перенести люк механика-водителя с лобового листа на крышу корпуса. Покряхтев, генеральный комиссар госбезопасности вскарабкался на броню и заглянул в открытый командирский люк. Точно, это он, средний танк Т-44, который на 75 % должен был быть совместим с уже освоенной промышленностью тридцатьчетверкой, но в то же время был лишен ее детских болезней и недостатков.