Ветер с востока - Александр Михайловский, Александр Харников (2016)

Длинный и худой, как палка, генерал танковых войск Иоахим Лемельзен с отчаяньем издали смотрел на забитую немецкими воинскими эшелонами станцию Невель-1. Его штабной поезд отогнали в лес на полу-кольцевую ветку, и вышедший размять ноги генерал получил возможность без помех подумать о дальнейших планах.

В этой проклятой России все пошло наперекосяк, и теперь кадровый прусский офицер находился в состоянии, близком к отчаянию. Да, он прошел от начала до конца всю Первую мировую войну, участвовал в Польской кампании в должности командира 5-й танковой дивизии, громил французов и англичан в сороковом году.

На Восточном фронте 47-й моторизованный корпус, которым командовал тогда еще генерал артиллерии Лемельзен, находился с самого первого дня. В составе 2-й танковой группы Гудериана он форсировал Сан, сражался с большевистскими танковыми армадами в приграничных сражениях, брал Минск, Бобруйск, Смоленск. А потом, повернув в сторону Киева, помог этим бездельникам из группы армий «Юг» разгромить полчища Буденного. Это были славные денечки…

Потом лето кончилось, опали пожелтевшие листья, и Россия явила пришельцам всю свою мерзкую сущность. Холодные дожди превратили дороги в непроходимые болота, в которых по самые оси вязли немецкие грузовики. Корпус барахтался в грязи под Брянском. Моторесурс техники стремительно таял, и к боевым потерям добавились многочисленные технические – техника не выдерживала эксплуатации в варварских русских условиях. Не хватало всего: запчастей, горючего, теплого обмундирования и многого другого. Германия была не готова к так любимой русскими войне «на износ»

Но все это были лишь цветочки. Ударили лютые морозы, и как раз в тот момент, когда вермахт попытался совершить последний отчаянный рывок к Москве. Наверное, в этот раз ефрейтор, ранее считавшийся непогрешимым, все же ошибся. Холод и метели останавливали немецких солдат не хуже русских укреплений. Хотя были и сами укрепления, спешно возведенные во время распутицы, и неизвестно откуда переброшенные резервы, и ярость большевистских фанатиков, сражавшихся до последнего патрона.

Русские больше не сдавались тысячами в плен, как это было в Белоруссии. Они дрались, словно дьяволы бросались на танки с гранатами и коктейлями Молотова в руках. В этих боях 47-й корпус таял, как кусок сахара в стакане кипятка. Но надежда на победу Германии еще жила. Казалось, еще одно, последнее усилие, еще один рывок, и победоносные части немецкой армии ворвутся в Москву.

Жуков ударил 4 декабря, точно подловив момент кризиса наступления. И вермахт покатился от стен Москвы на запад. На горизонте замаячила тень погибшей Великой армии Наполеона. Сорок седьмому корпусу повезло – он находился на дальнем фланге русского наступления и смог отступить в относительном порядке.

Другие отделались не столь легко. Соседи из 24-го моторизованного корпуса под Тулой были разгромлены, потеряли большую часть техники, и вскоре они убудут в рейх на переформирование. Заводы работают, танки выпускаются, еще несколько месяцев, и потери будут восполнены.

Тогда, празднуя новый 1942 год, еще никто не знал, что наступление под Москвой – это только увертюра в задуманной Сталиным большой и грозной симфонии. Массированные десанты русских в Крыму опрокинули прежнюю уверенность в том, что худшее уже позади. Каким-то образом, буквально за одну-две ночи, русские смогли уничтожить прямо на аэродромах сначала 4-й авиакорпус люфтваффе, а потом почти весь 4-й воздушный флот. Лишившись поддержки с воздуха, армия Манштейна полегла под натиском русских десантов, освободивших Крым, – «непотопляемый авианосец» на Черном море.