Господин Изобретатель. Часть I - Анатолий Подшивалов (2020)

— Ваше высокопревосходительство, — доложил Панпушко. — Трое «убитых» и восемь «раненых»: итого 11 попаданий.

— А что же вы будете делать с оставшимися? — спросил Софиано, — вон они, бегут на вас со штыками, осталось 8 сажен.

— Это не проблема, — ответил я, и, подойдя на 10 сажен от мишеней,[109] выхватил Наган, и разрядил его по чучелам. — Господа наблюдатели проверьте пулевые отверстия – я стрелял по ближайшим.

Один из офицеров сбегал к мишеням и доложил: пять пулевых пробоин.

— Весь вражеский полувзвод выведен из строя, ваше высокопревосходительство, — доложил я Софиано.

— Отменно, молодой человек, в армии служили?

— Никак нет, — приняв, согласно регламенту Петра Великого перед лицом начальствующим, «вид молодецкий и чуть придурковатый». — Учился в университете и изобретал, как видите, в том числе и новое оружие на погибель врагам Отечества.

— Вот бы вся молодежь такая была, — довольно пробурчал Софиано

— Видите, господа, — обратился он к свите. — Как надо действовать! Вот ты, Петруша, — заметил он давешнего адъютанта с лошадки. — Возьми-ка это яйцо и метни, уж если статский может, то такой как ты молодец и подавно швырнет.

Петя, ни жив ни мертв, подошел к Панпушко, который объяснил ему порядок действий. Я заметил, что парень побледнел, когда ему вручили взрывающуюся игрушку. Панпушко еще раз сказал, что целиться не надо, главное, вытащи кольцо и сразу швырни вперед, куда подальше.

Петя кивнул головой, выдернул кольцо, молодецки размахнулся и тут я увидел, что чугунное яйцо при замахе вылетело у него из руки и полетело назад, прямо на помост. С диким криком «ложись!!!», я бросился к помосту, успев одновременно с брякнувшейся прямо под ноги генералу Софиано гранатой, оттолкнул генерала и столкнул гранату в окоп сзади. Туда, конечно, никто не удосужился прыгнуть, увидев упавшую на помост гранату – все так и остались стоять на ногах, хлопая глазами, за исключением генерал-фелдцейхмейстера Софиано, упавшего в грязную лужу от моего толчка. Вблизи в окопчике грохнуло не слабо, хотя звук был, естественно, приглушен землей.

Я поднялся и огляделся: свита уже вытаскивала из грязи Софиано, Панпушко прибежал и стоял возле помоста, не знал, что ему делать, — его начальник, генерал от артиллерии Демьяненко, сам допустивший нештатную ситуацию на показе и вмешавшийся в сценарий (зачем ему было посылать меня метать гранату, в результате чего получилось, что, уж если шпак метнул, то любой офицер сможет), в данный момент самолично отряхивал от грязи генерала Софиано. Адъютант с бледным лицом как стоял на позиции для метания, так и продолжал там стоять, хорошо еще, что руку опустил – а то была бы просто статуя из парка культуры «метатель чего-то там».

Наконец, Софиано выбрался из рук свиты и я услышал генеральский рык во всей красе: досталось всем, а больше всего – мне, Панпушко тоже не забыли, прошлись по матушке по всем, включая и бомбы.

Софиано приказал подать ему коляску, чтобы уехать с этого трах-тарарах полигона. На предложения отобедать, чем бог послал, рыкнул: «в таком-то виде…», сел в коляску и уехал, сопровождаемый свитой, в хвосте которой плелся на своей гнедой лошадке совершенно потерянный и убитый произошедшим Петенька.

Панпушко утащил куда-то начальник академии, а мы с Агеевым, чувствуя, что «мы чужие на этом празднике жизни», тоже потряслись в коляске восвояси.

Дорогой мы почти не разговаривали, Агеев что-то пытался говорить обнадеживающее, но я ответил, что все понятно – и эти испытания провалились тоже, в Петербурге мне делать больше нечего, но я помню наш уговор и данное мной слово. Обещал сразу же по приезде переговорить с дедом и сообщить свое решение телеграммой.

Вечером поезд уже вез меня обратно, в Москву.

Конец 1 книги