Утраченный символ - Дэн Браун (2010)

Библиотека представляла собой небольшую комнатку: два кресла, деревянный стол, два напольных торшера и во всю стену — стеллаж красного дерева, вмещавший полтысячи томов. Кэтрин и Питер собрали здесь любимые труды, сочинения обо всем на свете — от физики элементарных частиц до древнего мистицизма. Их коллекция представляла собой эклектичную смесь нового и старого, передового и исторического. Книги Кэтрин носили названия вроде «Квантовое сознание», «Новая физика» и «Принципы нейробиологии». Питер же приносил книги с эзотерическими заголовками вроде: «Кибалион», «Зогар», «Танцующие мастера У-ли» и переводы шумерских глиняных табличек из Британского музея.

— Ключ к будущему нашей науки, — говаривал брат, — лежит в прошлом.

Всю жизнь изучая историю, науку и мистицизм, Питер всячески поддерживал желание сестры дополнить университетское образование основами герметической философии. К девятнадцати годам Кэтрин заинтересовала связь между современной наукой и древними сакральными знаниями.

— Скажи мне, Кэт, — однажды спросил ее Питер, когда она приехала домой на каникулы, — какую литературу по теоретической физике йельские второкурсники должны прочесть за лето?

Кэтрин огласила длинный список.

— Впечатляет. Эйнштейн, Бор и Хокинг — гении современной физики. Но разве вас не просили ознакомиться с учениями… более ранними?

Кэтрин задумалась.

— Ньютона, что ли?

Питер улыбнулся:

— Еще более ранними.

В двадцать семь лет ее брат уже сделал себе имя в научных кругах, и они с Кэтрин частенько развлекались подобными интеллектуальными дуэлями.

«Что-то до Ньютона?» Кэтрин вспомнились мудрецы древности вроде Птолемея, Пифагора и Гермеса Трисмегиста. «Да ведь сейчас их никто не читает!»

Брат провел пальцем по длинному ряду пыльных томов в потрескавшихся кожаных переплетах.

— Наши предки обладали поразительными научными знаниями… современная физика только начинает их постигать.

— Питер, — сказала Кэтрин, — ты уже говорил, что египтяне задолго до Ньютона знали все о блоках и рычагах, а первые алхимики работали согласно принципам современной химии, но что с того? Сегодня мы имеем дело с такими понятиями, какие и не снились мудрецам древности!

— Например?

— Ну… взять хоть квантовую сцепленность! — Субатомные исследования показали, что вся материя взаимосвязана… сцеплена в единую сеть… нечто вроде вселенской первоосновы. Хочешь сказать, древние сидели и обсуждали теорию сцепленности?

— Именно! — воскликнул Питер, откинув со лба длинную темную прядь. — Сцепленность лежала в основе первобытных верований. Эти слова стары, как мир: дхармакая, дао, брахман… Первой духовной миссией человека было постичь свою сцепленность, почувствовать взаимосвязь со всем сущим. Он всегда хотел стать единым со вселенной… добиться единения, или at-one-ment.[1] — Питер приподнял брови. — Иудеи и христиане по сей день стремятся к atonement, искуплению грехов… но большинство из нас забыли, что на самом деле мы ищем at-one-ment.

Кэтрин вздохнула. Трудно спорить с человеком, хорошо подкованным в истории.

— Ладно, но это все общие места. Я же говорю о конкретных физических понятиях.

— Продолжай… — Взглядом Питер бросал ей вызов.

— К примеру, возьмем самое простое — полярность, баланс положительного и отрицательного на субатомном уровне. Очевидно, что древние не могли…

— Стоп! — Брат снял с полки увесистый пыльный том и бухнул его на стол. — Современная полярность — не что иное, как «двойственность» мира, более двух тысяч лет назад описанная Кришной в «Бхагавадгите». Десятки других книг, включая «Кибалион», говорят о двойных системах и противоборствующих силах природы.

Кэтрин недоверчиво посмотрела на брата.

— Да, но если говорить о современных открытиях в квантовой физике — о принципе неопределенности Гейзенберга, к примеру…