Жатва - Тесс Герритсен (2015)

Ее взгляд скользнул в нижнюю часть листа, где оговаривались условия продажи.

Еще через несколько минут Эбби покинула дом.

– Торговля органами. Такое возможно?

Доктор Иван Тарасов перестал мешать сливки в чашке и поднял глаза на Вивьен.

– У вас есть хоть какие-то доказательства?

– Пока нет. Мы просто спрашиваем у вас, возможно ли такое. Если да, то как осуществляется эта… сделка?

Доктор Тарасов отхлебнул кофе и задумался. Часы показывали без четверти пять. В комнате отдыха хирургов Массачусетской клинической больницы было тихо, если не считать ординаторов, иногда проходящих в соседнюю раздевалку. Сам Тарасов всего двадцать минут назад вышел из операционной. На его пальцах еще оставались следы талька от хирургических перчаток, а на шее болталась маска. Рядом с этим человеком, чем-то напоминавшим деда, Эбби было очень уютно. Добрые синие глаза. Седые волосы. Тихий голос.

«Голос высшей власти принадлежит тому, кому незачем его повышать», – подумала Эбби.

– Естественно, ходят разные слухи, – сказал Тарасов. – Когда какой-нибудь знаменитости делают пересадку органа, сразу начинаются домыслы, не за денежки ли этот орган куплен. Но о доказанных случаях продажи я не слышал. Только подозрения.

– А какие слухи вам известны?

– Якобы кто-то купил более приоритетное место в списке очередников. Я лично с подобными случаями не сталкивался.

– Я сталкивалась, – выпалила Эбби.

– Когда? – удивился Тарасов.

– Две недели назад. Я говорю о Нине Восс, жене Виктора Восса. Она была третьей в списке очередников, но донорское сердце досталось ей. Те двое, что стояли впереди, вскоре умерли.

– ОСПО этого не допустила бы. И БОНА тоже. У них строгие правила.

– БОНА не знал об этом. В их базе данных даже нет сведений о доноре.

– Мне с трудом верится, – покачал головой Тарасов. – Если донорское сердце не прошло через ОСПО или БОНА, откуда оно поступило?

– Мы думаем, Восс заплатил, чтобы данные об этом сердце не заносили в базу данных. Так оно беспрепятственно досталось его жене, – сказала Вивьен.

– Пока нам известно немногое, – подхватила Эбби. – За несколько часов до операции миссис Восс бейсайдскому координатору по трансплантациям позвонили из больницы имени Уилкокса в Берлингтоне и сообщили, что у них есть донор. Сердце изъяли и самолетом доставили в Бостон. К нам в операционную его привезли около часа ночи. Курьером был некий доктор Мейпс. Он же привез документы на донора, но потом они странным образом пропали. С тех пор их никто не видел. Я заглядывала в справочник «Специалисты в области медицины». Там нет хирургов с такой фамилией.

– Тогда кто был… жнецом?

– Мы полагаем, что сердце изымал хирург Тим Николс. Такой человек в справочнике есть. В его послужном списке указано, что он несколько лет стажировался в МКБ. Вы его помните?

– Николс, – повторил Тарасов и покачал головой. – Когда он здесь стажировался?

– Девятнадцать лет назад.

– Надо бы заглянуть в архивы ординатуры.

– Мы считаем, тогда донорское сердце купили, – сказала Вивьен. – Миссис Восс нуждалась в пересадке, у ее мужа были деньги, чтобы купить ей сердце. Каким-то образом об этом стало известно за пределами Бейсайда. Слово за слово и все такое. В тот момент у Тима Николса появился донор, и Николс направил донорское сердце прямиком в Бейсайд, минуя базу данных БОНА. За это заплатили разным людям, включая и кого-то из персонала Бейсайда.

Чувствовалось, Тарасов шокирован услышанным.

– Такое вполне возможно, – сказал он. – Вы правы. Это вполне могло произойти.

Дверь комнаты открылась. Вошли двое ординаторов. Смеясь, они направились к кофейному агрегату. Эти парни долго наливали кофе, еще дольше обсуждали, сколько ложек сахара и сливок должно быть в чашке. Наконец они забрали чашки и ушли.

Тарасов все еще был ошеломлен.