Головокружение - Франк Тилье (2015)

Я вздрогнул. Мне в лицо ударил желтый луч фонаря. Между двумя каменными кладками в позе йога сидел Мишель, кулаками подперев подбородок. Похоже, он все время находился здесь и слушал. Должно быть, это мне приснилось, но мои усталые глаза, которые теперь мало что видели, различили у него на спине остатки собачьего меха. Сплющенная морда Пока свешивалась с маски, заляпанной кровью, а изодранная шкура доходила до колен. Ни дать ни взять зловещий шаман. Перед ним стояла горелка, в которой газ был явно на исходе, лежал острый камень и пластиковые столовые приборы. Я посмотрел на острый камень и прищурился. Нет, не может быть… Хотя я не был полностью уверен… По обе стороны камня виднелись тонкие ломтики мяса, плоские, словно отбивные.

Несомненно, мясо было человечье.

Мишель холодно уставился на Фарида:

– А я полагаю, что истину ты так и не рассказал.

Я увидел, как застыло лицо у Фарида, который, так же как и я, был зажат в камнях.

– Ты совсем спятил, – выговорил Фарид, стуча зубами. – Прекрати, пока все это плохо не кончилось. Выпусти нас.

Заметив куски мяса, араб весь выгнулся.

– Мишель… это мясо, – он откинул голову, тщетно пытаясь вырваться. – Скажи, что это такое?

Он уперся подбородком в цепь, словно пытаясь разглядеть сквозь металл свое нагое тело. Мишель принялся точить о скалу острый камень.

– У меня для вас хорошая новость. Несомненно, лучшая с тех пор, как мы здесь. Мне удалось пробить брешь в обвале. В общем, теперь есть дыра, через которую вполне реально протиснуться. За ней туннель, ведущий на пологий склон. Словом, можно делать ноги. Одна проблема: я один могу в нее пролезть с этой штуковиной на башке, но я не знаю, взорвется она или нет.

Опершись руками о землю, он наклонился к Фариду:

– Знаешь, я жалею о старых добрых временах, когда еще не все скотобойни были приватизированы. Можно было делать все, что захочешь. А теперь… Все регламентировано, все под наблюдением. Пропало удовольствие. Занятно, но у тебя такие же голубые глаза, как у свиней. Мне всегда было любопытно читать в их глазах проблески ума и любознательности, пока свиней не охватывал страх, когда их загоняли в зал забоя. Ты бы видел их абсолютный ужас! В человеческой жизни все-таки случаются незабываемые вещи.

– Ты пьян. Перестань, пока…

– Пока – что? Ты своих дружков кликнешь? Или полиция придет меня арестовывать?

Он встал, разведя руки в стороны:

– Кто-нибудь видел тут полицию? И кто мне тут может сказать, что хорошо, а что плохо? – Он ткнул пальцем в Фарида. – Мне надо знать, выйду я отсюда один или нет. У тебя есть ответ, Фарид?

Парень промолчал.

– Есть множество методов заставить тебя говорить. Все они более или менее долгие. Времени здесь у нас вроде бы полно, но парадокс заключается в том, что времени-то как раз и не хватает. Следовательно, я вынужден прибегнуть к самому короткому и самому болезненному методу.

Он взял пластмассовую вилку и сунул ее в огонь. Вилка затрещала. Теперь он смотрел на меня:

– Тебя мне тоже надо было обездвижить, Большой Начальник. Иначе ты мне ничего не дашь сделать. Знаешь, я никогда не причиню зла безвинному. Но Фарид не безвинен. Пусть он скажет, что у него было в багажнике фургона. Твой пес тоже не был безвинен. Он вовсе не такой уж ангел. Он стащил то, что ему не принадлежало. Я просто восстанавливаю справедливость.

– Сейчас же прекрати и освободи нас. С помощью твоей бреши мы найдем выход. Не переступай нового барьера.

– Барьеры? А ты не заметил, что их уже давно не существует? И хотел бы я знать, какой выход ты найдешь.

Пластик начал плавиться, и Мишель принялся поворачивать вилку, пока она не превратилась в раскаленный шар. Швы у него на ладони странно поблескивали, и это придавало руке какой-то синтетический, чудовищный вид.

У Фарида так сильно дрожал голос, что он еле выдавил из себя:

– Ты что… ты что делаешь?