Мёртвое озеро - Рэйчел Кейн (2018)

Я чувствую себя мертвой. Одеревеневшей. Выпрямляюсь, когда Престер выходит из седана. Из полицейской машины вылезают два офицера в форме – помоложе Престера. Офицера Грэма среди них нет, но я видела их в Нортоне и его окрестностях. И еще целая вереница машин направляется к нам по дороге. Это утро переполнено какой-то неизбежностью. Я знаю, что мне должно быть страшно, но я не напугана; почему-то весь страх испарился, когда я увидела в озере труп этой бедняжки, изуродованный и выброшенный. Как будто все складывается одно к одному, и я каким-то шестым чувством осознавала это заранее.

Я вижу, как Престер идет ко мне, и говорю ему:

– Пожалуйста, проследите, чтобы с моими детьми все было в порядке. В Интернет просочились сведения о нашем месте жительства. Им грозит смертельная опасность. Настоящая. Мне все равно, что будет со мной сейчас, но они должны быть в безопасности.

Лицо у Престера мрачное и решительное, но он молча кивает и, остановившись рядом со мной, смотрит на двух несчастных, сидевших в лодке. Я отворачиваюсь, когда он начинает расспрашивать их. Смотрю на домик Сэма Кейда – и вскоре замечаю, как он выходит из дверей, одетый в вылинявшие джинсы и простую серую футболку, запирает дверь – на оба замка, отмечаю я, – медленно спускается по ступеням и идет к нам. Полицейские еще не успели выставить оцепление, да на самом деле это и не нужно. Сэм подходит беспрепятственно и останавливается в нескольких футах от нас. Примерно с минуту мы молчим. Он сует руки в карманы джинсов и покачивается с носка на пятку, глядя не на меня, а на труп в озере. Затем спрашивает в воздух, словно обращается к мертвой девушке:

– Хочешь, чтобы я позвонил кому-нибудь?

Я тоже не смотрю на него прямо. Никто из нас не хочет вступать в диалог. Так типично для нас обоих.

– Думаю, уже немного поздно, – отвечаю я, подразумевая, что поздно и для убитой, и для меня. Мы обе сейчас беспомощно дрейфуем в пустоте, выставленные на обозрение всему миру без малейшей надежды укрыться. Но я сразу же испытываю стыд из-за того, что мысленно объединила себя с ней. Я не провела часы, а возможно, и дни, мучаясь в лапах садиста, а потом испытав ужас смерти – перед тем, как все закончилось. Я всего-навсего была замужем за таким садистом. – Я сказала Престеру, но ты можешь удостовериться, что он точно приглядит за Ланни и Коннором. Сэм, теперь многим известно о том, где мы находимся. Это ты сделал?

Он переключает на меня внимание так резко, что это кажется совершенно ненаигранным. Я чувствую всплеск удивления, исходящий от него.

– Сделал что?

– Это ты сдал меня в Интернете?

– Конечно, нет! – выпаливает он, нахмурившись, и я верю ему. – Я никогда не сделал бы этого, Гвен, чтобы там ни было. Я не стал бы подвергать тебя и детей такому риску.

Киваю. На самом деле я и не думала, что это сделал он, хотя заподозрить это было бы вполне логично. Нет, мне скорее представляется, что какой-то умник в Нортонском полицейском управлении решил свершить анонимное правосудие чужими руками. Это вполне могла быть какая-нибудь мелкая сошка. Кто угодно в той цепочке, которой стало известно мое прежнее имя и которая заканчивается на детективе Престере. Я даже не могу винить того, кто это сделал. Никто не забыл Мэлвина Ройяла.

И никто не забыл Маленькую Помощницу Мэлвина. В маньяках-мужчинах люди иногда находят некую безумную, нездоровую притягательность, но женщин-сообщниц ненавидят все. Это ядовитое варево из мизогинии [18], лицемерной ярости и того простого, вкусного факта, что можно без проблем уничтожить эту конкретную женщину, в то время как других трогать нельзя.

Меня никогда не простят за то, что я невиновна, потому что для них я никогда не буду невиновной.