Девушка с татуировкой дракона - Стиг Ларссон (2015)

Микаэля Блумквиста выпустили из тюрьмы в пятницу, 16 мая, через два месяца после начала заключения. В тот же день, когда журналист оказался в этом учреждении, он подал прошение об условно-досрочном освобождении, правда, без особой надежды на успех. Он так и не понял, чем заслужил такое великодушие со стороны законников. Но, возможно, сыграло роль, во-первых, то, что он ни разу не воспользовался своим правом покидать тюрьму на выходные. А во-вторых, то, что в тюрьме, рассчитанной на тридцать одно место, находились сорок два заключенных. В любом случае директор тюрьмы – сорокалетний польский эмигрант Петер Саровский, с которым Микаэль нашел общий язык, – обратился к властям с рекомендацией сократить ему срок.

Можно сказать, что дни в Руллокере не были ничем омрачены. Это заведение, как выражался Саровский, было предназначено для возмутителей спокойствия и любителей порулить в нетрезвом виде, а не для настоящих преступников. По распорядку и режиму она скорее напоминала турбазу. Из сорока одного заключенного половину составляли иммигранты во втором поколении. Микаэля они воспринимали как белую ворону, каковой он, собственно, и являлся. Блумквист был единственным среди всех заключенных, которого даже показывали по телевидению, однако серьезным преступником никто из собратьев по несчастью его не считал.

Не считал его таковым и директор тюрьмы. В первый же день Микаэля пригласили на беседу. Ему предложили помощь психотерапевта, образовательные курсы для взрослых или другие варианты обучения, а также помощь в профессиональной ориентации. Микаэль ответил, что не нуждается в социальной адаптации, что он закончил учебу несколько десятилетий назад и профессионально вполне востребован. Он попросил разрешения держать в камере лэптоп, чтобы продолжать работу над книгой, которую обязался написать. Его просьба не вызвала никаких возражений, и Саровский даже предоставил ему запирающийся шкаф, чтобы журналист мог оставлять компьютер в камере без присмотра, не опасаясь, что его украдут или выведут из строя. Хотя вряд ли кто-нибудь из заключенных сделал бы что-то подобное – они относились к Микаэлю скорее покровительственно.

Таким образом, Блумквист провел два относительно благополучных месяца, работая ежедневно примерно по шесть часов в день над семейной хроникой Вангеров. Но на несколько часов в день ему приходилось отвлекаться – на уборку и отдых. Вместе с двумя заключенными, один из которых оказался из шведского городка Шёвде, а второй был родом из Чили, Микаэлю полагалось каждый день убирать гимнастический зал тюрьмы. Время, отведенное на отдых, заполнялось просмотром телепередач, играми в карты или занятиями на тренажерах. Микаэль выяснил, что вполне прилично играет в покер, но каждый день проигрывает по несколько монеток в пятьдесят эре. Согласно тюремным правилам, игра на деньги разрешалась при общем банке до пяти крон.

О том, что его выпускают досрочно, Микаэль узнал буквально накануне, когда Саровский пригласил его к себе в кабинет и угостил рюмкой водки. Весь вечер Блумквист упаковывал вещи и записные книжки.

Вновь оказавшись на свободе, Микаэль поехал прямо в Хедебю. Не успел он подняться на крыльцо домика, как услышал мяуканье и обнаружил рыже-коричневую кошку, которая терлась о его ноги, приветствуя его.

– Ладно, заходи, – сказал он. – Но имей в виду, я еще не успел купить молока.

Микаэль распаковал багаж. Почему-то он не мог отделаться от ощущения, будто он побывал в отпуске. Даже показалось, что ему не хватает Саровского и друганов-заключенных. Блумквист нисколько не жалел о том, что ему пришлось провести некоторое время в Руллокере. Известие об освобождении оказалось столь неожиданным, что он даже не успел никого предупредить.