Тайная история - Донна Тартт (2015)

— Мне наплевать, — с жаром сказал он. — Господи, но вот теперь ты этого добился. Я всего два часа как в городе, и уже… Мне наплевать, — повторил он в ответ на какую-то неразборчивую реплику Генри. — К тому же для этого все равно поздновато, нет?

Молчание. Потом заговорил Генри, но так, что я не смог разобрать ни слова.

— Тебе это не нравится? Тебе?! — воскликнул Фрэнсис. — А мне, ты думаешь, приятно, что…

Осекшись, он продолжил уже тоном ниже, и я опять ничего не понял. Я тихонько вернулся на кухню и поставил чайник. Минут пять спустя, прервав мои размышления о только что услышанном, показался Фрэнсис. Протиснувшись между доской и стеной, он подхватил со стула перчатки и шарф.

— Жаль, но мне пора бежать. Надо выгрузить вещи из машины и начать уборку. Этот кузен устроил у меня настоящий разгром. По-моему, он ни разу не удосужился вынести мусор за все это время. Дай-ка я взгляну на твою рану.

Я откинул волосы со лба. Швы уже давно сняли, и почти ничего не было заметно.

Фрэнсис наклонился поближе, разглядывая мой лоб сквозь пенсне.

— Силы небесные, совсем ослеп, ничего не вижу. Когда у нас начинаются занятия — в среду?

— По-моему, в четверг.

— Тогда до четверга, — сказал он и исчез.

Я повесил рубашку на вешалку и, вернувшись в спальню, начал собирать вещи. Монмут открывали сегодня после обеда; может быть, попозже Генри отвезет меня туда вместе с чемоданами.

Я почти закончил сборы, когда Генри позвал меня из своей комнаты:

— Ричард!

— Да?

— Загляни ко мне, пожалуйста, на секунду.

Войдя, я обнаружил, что Генри, закатав рукава рубашки по локоть, сидит на краю откидной кровати с разложенным в изножье пасьянсом. Волосы у него спадали не на ту сторону, и у самых их корней я увидел длинный бугристый шрам, перерезанный белыми рубцами под углом к надбровью.

— Я хотел попросить тебя об одном одолжении.

— Да, конечно.

Он шумно втянул носом воздух и поправил съехавшие очки.

— Не мог бы ты позвонить Банни и спросить, не зайдет ли он ко мне сегодня?

Я был так удивлен, что на секунду замешкался с ответом:

— Само собой. Конечно. С удовольствием.

Он закрыл глаза и потер виски.

— Спасибо.

— Да нет, не за что.

— Если хочешь переправить что-то из своих вещей на кампус, то совершенно свободно можешь воспользоваться моей машиной, — невозмутимо сказал он, разглядывая меня.

Я понял его намек:

— Хорошо.

Я погрузил вещи, отвез их в Монмут, взял у охранника ключи от своей комнаты и только потом, спустя добрых полчаса после нашего разговора, позвонил Банни с таксофона на первом этаже.

Глава 4

Почему-то я был уверен, что когда приедут близнецы, когда мы все вновь обустроимся, возьмемся за Лиделла и Скотта и одолеем два-три задания по греческой литературной композиции, наша жизнь вернется в уютную, размеренную колею прошлого семестра и все станет таким же, как раньше. Но я ошибался.

Чарльз и Камилла написали, что их поезд приходит в Хэмпден поздно вечером в воскресенье. В понедельник, когда студенты со своими пожитками — лыжами, магнитофонами, картонными коробками и тому подобным — повалили в Монмут, мной владела смутная надежда, что близнецы заглянут ко мне, но они так и не объявились. Во вторник тоже не поступило никаких известий — ни от них, ни от всех остальных; только Джулиан оставил в моем почтовом ящике коротенькую любезную записку, в которой поздравлял меня с началом семестра и просил перевести к первому занятию одну из од Пиндара.

В среду я пошел к Джулиану, чтобы сдать свои регистрационные карточки. Он как будто был рад меня видеть.

— Похоже, ты вполне поправился, — заметил он. — Не сказать, впрочем, что у тебя цветущий вид. Генри держал меня в курсе твоей болезни.

— Правда?