Сущность - Бентли Литтл (2020)

Но у них обоих выдалась тяжелая рабочая неделя, и им очень хотелось вырваться из города на природу хотя бы на пару часов. Они знали, что в Гриффит-парке будет слишком людно, в горах Сан-Габриэль слишком опасно, и решили отправиться в горы Санта-Моника. Они ходили туда много раз, обожали тамошние виды и были хорошо знакомы с множеством туристических троп.

Они шли вверх уже час и забрались довольно высоко. Клэр шагала впереди, а сам Джулиан шел сзади, более медленно, приноравливаясь к шагу Майлса. Он не возражал против того, чтобы сын шел по внешнему краю тропы, хотя никогда не позволял этого прежде, а также разрешил мальчику идти, не держась за его руку, чего также не делал никогда. Впоследствии Джулиан спрашивал себя, почему в тот раз вел себя так неосторожно, спрашивал тысячу раз, но никогда не мог найти ответа.

Он помнил, что они тогда разговаривали и смеялись над чем-то, что тем утром сказал Оскар Ворчун в «Улице Сезам». А потом не более чем в футе от него самого пропитанная дождевой водой земля под ботинками Майлса провалилась, и Джулиан в бессильном ужасе увидел, как целый участок тропы скользнул по склону горы вниз, увлекая с собой его сына.

– Майлс!

Вскрикнув, Джулиан упал на колени, склонившись над новым краем обрыва, ожидая, что увидит распростертое тело сына далеко внизу, на дне лощины.

Но оказалось, что Майлс находится всего на несколько футов ниже, лежит на спине на провалившемся участке тропы, инстинктивно подняв руки, словно ожидая, что его вытащат.

– Папа!

Ему никогда не забыть лицо сына в ту последнюю секунду – на нем были написаны мольба, страх и в то же время надежда и вера – вера в то, что папа сможет остановить этот кошмар и спасти его. Это выражение на лице Майлса в тот момент будет преследовать его неотступно, до конца жизни, выражение такого полнейшего доверия, такой чистейшей веры, каких Джулиан ни у кого не видел прежде и не увидит уже никогда. Но в то мгновение он заколебался. Он мог бы протянуть руки вниз и ухватить ладошки сына, но испугался, что участок земли, на котором он стоял на коленях, провалится тоже, унеся вниз и его самого, и подумал, что будет безопаснее, если он сначала передвинется немного вправо.

И тут кусок тропы, на котором лежал Майлс, опять заскользил вниз, и сын, кувыркаясь, покатился по склону, и оползень похоронил его.

Клэр истошно кричала, и ее пронзительные вопли эхом отдавались от стен каньона. Джулиан понятия не имел, что она сейчас делает, и надеялся только, что у нее хватает присутствия духа побежать за помощью к другим туристам или набрать на своем мобильнике 911. Но у него самого не было на это времени.

Джулиан несся сломя голову по склону горы, забыв про осторожность, вопреки здравому смыслу, спотыкаясь, падая, вставая опять, тоже крича, не отрывая глаз от соскальзывающего участка тропы и пытаясь определить, где под всей этой землей и камнями находится Майлс. Он был почти уверен, что знает точное место. Когда оползень достиг дна лощины и остановился, Джулиан упал на колени и принялся лихорадочно копать, выкапывая обеими руками зараз столько земли, сколько мог, отбрасывая ее в сторону и роя все глубже, глубже. Он надеялся увидеть пальчики сына или его голубую рубашку, но не видел ни того ни другого и все копал, копал, в глубине души понимая, что мальчик находится под землей уже слишком долго, и все больше боясь, что копает не в том месте.

Джулиан, рыдая, все еще рыл землю, когда прибыли спасатели, хотя он не знал ни когда это произошло, ни как долго он сам находится здесь.

Какое-то время спустя кто-то другой откопал тело Майлса, кто-то другой, а не он, и единственное, что Джулиан запомнил после этого, было то, как он поцеловал сына в щеку, прежде чем носилки, на которых лежал мальчик, подняли на борт вертолета. Тогда на его губах остался зернистый, горький вкус земли.

Майлс погиб.

В следующий раз Джулиан увидел сына в морге, где он и Клэр должны были опознать тело.