Сущность - Бентли Литтл (2020)

– Прошу прощения, – ответил Кортинес. – Но я хороший учитель. И был им всегда. А причина моего увольнения заключается отнюдь не в результатах тестов, которые сдавали мои ученики. Это просто прикрытие, предлог. Настоящая же причина состоит в том, что я преподаю истинную историю, историю как она есть. Да, я преподаю то, что требует программа. Но я иду глубже. А в наши дни, если ты хоть в чем-то отклоняешься от линии партии, за это следует расплата. Раньше проявление инициативы вознаграждалось; теперь же оно не только не поощряется, но за него еще и следует кара.

– Но количество баллов, которое набирали ваши ученики с тех пор, как вы начали преподавать «истинную» историю, действительно упало. Данные об этом сейчас передо мной, и я сама могу их видеть.

– Верно, – согласился он. – А знаете почему? Потому что вместо групп, состоящих из отличников, мне стали подсовывать группы, состоящие из тех, у кого пониженная способность к обучению. – Оскар снова подался вперед. – Как вам известно, политики то и дело разглагольствуют о том, что учителям надо выплачивать надбавки за результативность в работе и вознаграждать «хороших учителей». Ну так вот, «хорошими» считаются те учителя, группы которых хорошо сдают стандартизованные тесты. А вот вам одна маленькая, тщательно скрываемая грязная хитрость – у учителей, которым достаются способные ученики, средний балл по тестам лучше, чем у тех, кто учит «трудных» детей. Я был одним из этих «хороших учителей». А теперь им больше не считаюсь. И это потому, что директор дал мне группу из отстающих. А не потому, что я выхожу за рамки программы и даю своим ученикам информацию, не упомянутую в учебнике.

Клэр кивнула:

– Ясно.

– Ну что, подаем иск?

– Я считаю, что ваша претензия обоснованна, и вполне возможно, что мы сможем вернуть вам работу. Но это дело не кажется мне беспроигрышным. Если оно дойдет до суда, то судьи и присяжные известны переменчивостью своих настроений. Разбирательство в судах очень отличается от того, что показывают по телевизору. Так что существует вероятность, что суд решит это дело не в вашу пользу. И тогда вы потеряете не только работу, но и немалую сумму денег.

– Но, по-вашему, у меня есть шанс?

– Да, я считаю, что шанс у вас есть.

– Тогда давайте работать.

Она кивнула:

– Хорошо. Мы подадим на них в суд. Но вы должны знать, что идете на риск.

Оскар улыбнулся.

– Разве это жизнь, если в ней нет толики риска?

Клэр встала, и они пожали друг другу руки в знак заключения сделки.

У нее пока было мало времени на то, чтобы тщательно вникнуть в суть уроков Кортинеса – в основном она была занята изучением юридических аспектов дела, – но из своих бесед с учителем и просмотра кратких записей его уроков смогла понять, что «истинная» история, преподаваемая Оскаром Кортинесом, включала в себя этнические чистки и некоторые очень дурные деяния, совершенные весьма знаменитыми людьми. Сама Клэр раньше ничего об этом не знала. Когда в старшей школе училась она, а это было в середине 1980-х, им преподавали только тщательно просеянную и гораздо более радужную историю города. А значит, придется прочитать немало литературы, чтобы глубоко вникнуть в те вопросы, которые, как она будет утверждать в суде, лежат в основе рассматриваемого дела.

Клэр проводила Оскара к выходу, попрощалась и пообещала позвонить ему, как только будет готов черновик искового заявления, которое они подадут в суд. Стоя в дверях, она увидела, как с противоположной стороны улицы ей машет Пэм. Но только нарочно отвела глаза и вернулась к своему рабочему столу. Вероятно, на днях ей надо будет поговорить с Пэм снова, может быть, даже о том, что случилось в подвале, но это произойдет не сегодня.