Инферно - Дэн Браун (2018)

Лэнгдона удивило, что десятки гондол пересекали лагуну тем же путем. Их узкие корпуса – при длине почти в сорок футов и весе в полторы сотни фунтов – отличались удивительной устойчивостью на волнах. Каждой управлял гондольер в традиционной футболке в черную с белым поперечную полоску. Он уверенно стоял на возвышении в левой части кормы и греб одним веслом, закрепленным в уключине на правом борту. Даже при сильном волнении было видно, что каждая гондола непостижимым образом кренится на левый борт. В свое время Лэнгдон специально интересовался причиной и узнал, что эта особенность связана с асимметричным строением корпуса. На каждой гондоле он слегка загнут вправо – то есть в противоположную от гондольера сторону, – чтобы не позволять ей забирать влево из-за правосторонней гребли.

Маурицио с гордостью показал на одну из гондол, мимо которых они проплывали.

– Видите спереди металлический гребень? – спросил он, обернувшись и показывая на изящное украшение на носу лодки. – Это единственная металлическая деталь на гондоле. Она называется ferro di prua – железо на носу. Это – олицетворение Венеции!

Маурицио объяснил, что украшение на носу каждой венецианской гондолы имеет символический смысл. Изогнутая форма гребня символизирует Большой канал, шесть зубцов спереди – это шесть sestieri, или районов, Венеции, а продолговатое «лезвие» – стилизованное изображение головного убора венецианского дожа.

Снова дож, подумал Лэнгдон, мысленно вернувшись к цели их приезда. Пусть ищет дожа вероломного Венеции, что лошадей оставил без голов… да кости собирал незрячих.

Лэнгдон перевел взгляд на берег, где к воде подступал небольшой парк. Над деревьями, чьи кроны были хорошо видны на фоне безоблачного неба, возвышалась красная кирпичная колокольня собора Святого Марка, которую венчал шпиль с флюгером в виде золотого архангела Гавриила, взиравшего на город с головокружительной высоты в триста футов.

В городе, где из-за зыбкого грунта высотные здания не строились, эта высокая колокольня служила путеводной звездой всем, кто решался углубиться в лабиринт венецианских каналов и улочек. Потерявшемуся в городе туристу было достаточно просто поднять взгляд к небу, чтобы увидеть, в какой стороне находится площадь Святого Марка. Глядя на эту массивную башню, Лэнгдону и теперь с трудом верилось, что в 1902 году она рухнула, засыпав всю площадь кирпичом. Как ни удивительно, но единственной жертвой того обрушения стала только одна кошка.

Гости Венеции могут окунуться в неподражаемую атмосферу города в любом из потрясающих ее уголков, но любимым местом Лэнгдона всегда являлась Рива-дельи-Скьявони – широкая мощенная камнем набережная, которая была заложена в девятом веке на поднятых со дна илистых отложениях и тянулась от старого Арсенала к площади Святого Марка.

Набережная, заполненная уютными кафе, элегантными отелями и красивым домами, среди которых есть даже домовая церковь Антонио Вивальди, начинается от Арсенала – старинной венецианской корабельной верфи, где некогда воздух был пропитан ароматом кипящей древесной смолы, которой корабелы заделывали щели в корпусах судов. Считается, что посещение этой верфи вдохновило Данте Алигьери включить реки с кипящей смолой в набор пыток, ожидавших грешников в аду.

Скользнув взглядом по Рива-дельи-Скьявони вправо, Лэнгдон остановил его там, где набережная кончалась у самой кромки воды. Здесь, на южной оконечности площади Святого Марка, широкая набережная упирается в воду. Во времена расцвета Венеции это место гордо именовали «рубежом цивилизации».

Сегодня, как и в другие дни, на этом участке шириной в триста ярдов было пришвартовано не меньше ста черных гондол. Их металлические гребни мерно покачивались на фоне строений из белого мрамора по всему периметру площади.