Инферно - Дэн Браун (2018)

За ее спиной Лэнгдон и Сиенна тихо сидели и ждали, сжимая в руках чашки с остатками кофе по-турецки. В воздухе висел тяжелый аромат молотых кофейных зерен и фисташек. Тишину нарушало только слабое гудение люминесцентных ламп над головой.

Чувствуя, как сильно колотится ее сердце, Сиенна задавалась вопросом, что теперь думает Сински, узнавшая жестокую правду во всех подробностях. Вирус Бертрана – это чума бесплодия. Треть населения планеты не сможет иметь потомства.

Рассказывая, Сиенна наблюдала, как менялось выражение лица Сински – при всей своей сдержанности Элизабет не могла полностью скрыть эмоции. Сначала она была потрясена самим фактом, что Зобристу удалось создать векторный вирус, переносимый по воздуху. Затем на ее лице отразилась радость от того, что этот вирус не убивает людей, но радость эта была недолгой и сменилась ужасом от осознания, что треть населения Земли оказалась стерилизованной. Было видно, что тот факт, что вирус способен привести к бесплодию, затронул в Сински что-то глубоко личное.

Сиенна же испытала огромное облегчение. Она сообщила главе ВОЗ все, что содержалось в письме Бертрана. У меня больше нет секретов.

– Элизабет? – негромко окликнул Лэнгдон.

Сински медленно повернулась, не сразу оторвавшись от своих мыслей. Лицо ее казалось осунувшимся.

– Сиенна, – заговорила она ровным голосом, – информация, которую вы предоставили, будет очень полезной при выработке стратегии разрешения кризиса. Я очень ценю вашу откровенность. Как вам известно, возможность использования пандемических вирусных векторов для иммунизации больших групп населения уже рассматривается на теоретическом уровне, однако считалось, что такая технология – дело далекого будущего. – Сински вернулась к столу и опустилась в кресло. – Прошу меня извинить, – сказала она, качая головой. – Но у меня до сих пор не укладывается в голове, что это не научная фантастика.

Еще бы, подумала Сиенна. Все качественные скачки в медицине – изобретение пенициллина, анестезия, рентгеноскопия, увиденное в микроскоп деление клетки – всегда воспринимались именно так.

Доктор Сински посмотрела на свой блокнот.

– Через несколько часов в Женеве на меня обрушится шквал вопросов. И не сомневаюсь, что первый будет о том, есть ли возможность противодействовать этому вирусу.

Сиенна тоже об этом думала.

– И я полагаю, – продолжила Сински, – что первым предложением будет исследовать вирус Бертрана, понять его как можно лучше и затем попытаться создать другой его штамм, который будет запрограммирован на восстановление ДНК в первоначальном виде. – Во взгляде Сински, устремленном на Сиенну, было мало оптимизма. – Возможно ли в принципе создание такого контрвируса – отдельный вопрос, но я бы хотела услышать ваше мнение в гипотетическом плане.

Мое мнение? Сиенна нерешительно посмотрела на Лэнгдона. Тот кивнул, явно желая сказать: Ты и так уже зашла далеко. Так что не стесняйся. Говори без обиняков все, что думаешь.

Сиенна откашлялась и заговорила сильным ровным голосом:

– Мадам, я много лет провела с Бертраном в мире генной инженерии. Как вам известно, геном человека – удивительно тонкая и хрупкая структура… по сути, карточный домик. И с каждым нашим новым вмешательством повышается риск ошибки, в результате которой может обрушиться вся конструкция. Лично я считаю, что пытаться вернуть ДНК в прежнее состояние после того, что уже сделано, чрезвычайно опасно. Бертран был исключительно талантливым ученым-провидцем. Он опередил других на многие годы. Я не думаю, что в настоящее время можно кому-то доверить копаться в геноме человека в надежде все исправить. Даже если будет изобретено нечто, что позволит рассчитывать на успех, само испытание вируса будет означать инфицирование всего населения чем-то новым.

– Справедливо, – согласилась Сински, видимо, ничуть не удивившись услышанному. – Но есть и другое, гораздо более важное соображение. Мы можем сознательно оставить все как есть.