Земля мертвых - Земля мертвых (2019)

– Я заходил к нему в камеру поговорить. Он пыжится, но мысль вернуться на кичу приводит его в ужас. Предложим ему заткнуться. Мы от него отцепимся и заодно спасем задницу Людо.

Бомпар бросила на него косой взгляд – обеими руками она вцепилась в парапет, как капитан на носу корабля.

– Он согласится?

– Я уверен. Забудем про снимки, картины и начнем с нуля.

– А протоколы?

– Все протоколы до сих пор у Кришны.

– А прокурор?

– Скажем ему, что мы поторопились и пока не можем представить ничего достаточно весомого, чтобы передать Собески судье.

Бомпар уставилась на Сену в направлении моста Сен-Мишель. Наступали вечерние сумерки, и при других обстоятельствах вид был бы чудесным. А Корсо смотрел на свою «крестную»: королева копов когда-то была красива, но время сделало свое дело. Время и преступления. К пагубному течению лет добавились убийства, изнасилования, мошенничества… Постоянно копаясь в темных сторонах человеческой натуры, Бомпар утратила всякий блеск, как внешний, так и внутренний. Ожесточенная потерей всяких иллюзий, снедаемая разочарованием, она превратилась в сгусток горечи, голосовала за Ле Пен и желала возвращения смертной казни. Беды возраста, беды души…

Косясь на нее краем глаза, Корсо пытался вспомнить, как они однажды переспали. Это было в жалкой гостинице недалеко от Мобер-Мютюалите. Оба были при служебном оружии и запутались в ремнях и кобурах. Единственное, что теперь всплывало в голове, – это ощущение смехотворности и чудовищной ошибки, которое терзало его после.

– А Людо?

– Я с ним разберусь.

– Что он говорит?

– Всякую чушь про неудачи в делах, девиц и прочее.

– Это было впервые?

– Клянется, что да, но врет.

– Избавь меня от этого гада.

– Не сразу. Подождем, пока все не уляжется, а потом он сам подаст в отставку.

Бомпар кивнула. Она не возражала против великодушия Корсо, но предпочла бы сама принимать решения.

– Он знает что-либо о Собески?

– Нет. Они познакомились в каком-то заведении для групповух. Художник только сказал Людо, что интересуется такими фотками: трупы, кровь, всякие страсти… По любой цене.

– И сколько он наварил?

– Десять тысяч за фото. Он был по уши в долгах.

Начальница управления вопрошающе взглянула на него:

– И что ты об этом думаешь?

– Не стоит гнать волну.

Бомпар издала вздох, прозвучавший как финальный аккорд.

– Я позвоню прокурору, – заключила она усталым голосом. – Придется каяться, бить себя в грудь и объяснять, что мы поторопились. Ближе к вечеру он отменит приказ о задержании.

Корсо уже собирался уходить, когда она удержала его, ухватив за рукав:

– Мне кажется, ты недопонял. Если мы уладим это дело, то просто избавимся от лишнего геморроя. Но ты должен поймать убийцу.

– Убийца – Собески.

– Тогда кончай рассусоливать и прижми его.

Корсо отправился прямиком в арестантскую, велел жандарму привести к нему художника в наручниках, причем в комнату для обысков, – им будет спокойнее, подальше от глаз и ушей, в этом кафельном помещении, похожем на раздевалку при бассейне.

Увидев его, Собески напрягся.

– Почему меня еще не выпустили? – спросил художник.

Корсо сделал знак полицейскому оставить их вдвоем. Щелчок дверного замка заставил заключенного вздрогнуть.

– Садись, – велел Корсо, указав на сдвоенную скамью в центре комнаты.

Собески не сдвинулся с места. Наручники и постоянные нервные подергивания сильно поубавили Соб-Елдобу павлиньей спеси.

– Я все выложу судье, хренов говнюк. А когда окажусь на свободе, найду, что рассказать прессе. Сука долбаная, я…

Корсо ухватил его за плечо и заставил опуститься на скамью.

– Сидеть, тебе сказано! – Он устроился рядом. – Я поговорил с прокурором и все ему объяснил.

– Только забыл кое-какие детали, – ухмыльнулся Собески.