Я не Монте-Кристо - Тала Тоцка (2020)

Елагин распорядился записать их банкет на его счет, для чего лично подозвал Игната, хоть Севка с Артуром яростно сопротивлялись. Саломия заметила, что Никита общается с администратором через силу, чуть ли не сквозь зубы, а тот лишь кивает да записывает. Вряд ли это из-за нее, скорее всего, Игнат ему просто неприятен, странно, что он вообще кому-то может быть приятен.

Никита взял в одну руку пакет с подарками, который всунула ему Катька, а второй направлял Саломию, которой за цветами ничего не было видно. Возле машины он отобрал букеты, сгрузил их на заднее сидение и развернулся к Саломии.

— Почему ты не сказала, что у тебя день рождения?

— Зачем? — пожала она плечами. — Какая разница, почему я пришла в клуб, просто потанцевать или отметить день рождения?

— При чем здесь клуб? Я ведь тебя даже не поздравил! Все-таки я твой муж…

— Ты видел мой паспорт, если бы тебе было интересно, то запомнил бы.

— А ты что, мой запомнила?

Саломия не ответила, но Никита понял и так.

— Садись в машину, — сказал хмуро и запрыгнул за руль.

Глава 12

Домой ехали молча, Никита сидел с непроницаемым видом, а Саломия, как ни старалась, не могла себя заставить не поглядывать на него время от времени. Когда заехали во двор, Елагин вышел из машины, достал с заднего сидения цветы и передал Саломии.

— Возьми. Отдашь Лидии, она расставит в вазы и принесет в твою комнату.

Саломия обхватила охапку обеими руками, держать было неудобно, мешал пакет с подарками, а Никита вдруг как-то странно на нее посмотрел, протянул руку и провел большим пальцем по губам.

— Я думал, они у тебя нарисованные, — резко развернулся и уселся за руль. Саломия сама не поняла, как оно вырвалось:

— Никита, ты куда?

С тем же успехом можно было спросить: «Как ты можешь ехать к ней после того, как меня целовал?». Нет, не так. «После того, как ТАК меня целовал…». От одних воспоминаний об их «пьяном» поцелуе у Саломии непроизвольно подгибались колени, а он вот так просто садится и уезжает… Елагин мрачно взглянул на Саломию и завел двигатель.

— С днем рождения, Мия…

Машина рванула с места, а она так и осталась стоять в растерянности с охапкой цветов, пытаясь прогнать злые слезы. Зачем она пристала к нему со своими вопросами? Почему не повернулась сразу и не пошла в дом, разве она имеет право интересоваться, куда едет Елагин?

Первым порывом было вернуться обратно в клуб, но она слишком вымоталась, чтобы изображать веселье, и Саломия, перехватив поудобнее подарки, направилась к дому. Отдала цветы домоправительнице и поднялась к себе. Стоя в душе, долго терла мочалкой губы и шею, чтобы смыть с себя все следы Елагина и жалея, что нельзя вот так потереть память, потому что стоило прикрыть глаза, тут же вспоминались темные, полностью заполнившие радужку зрачки, частое, хриплое дыхание, твердые губы, выбивавшие из нее остатки разума...

Спать не хотелось, Саломия подошла к мольберту, достала краски и чистый лист. Четкие линии, легкие штрихи, взмахи кистью, и постепенно на белой поверхности проступили знакомые черты. Взъерошенные волосы, выбритый подбородок и темные, почти черные глаза, от былой лазури не осталось и следа. Саломия молча разглядывала портрет и не могла понять, что ее смущает, ведь она постаралась как можно более точно передать тот его взгляд. А потом поняла. Взгляд с портрета источал желание. Так смотрел на нее Никита, когда говорил своей девушке в трубку: «Я тебя люблю».