Бойся меня 18+ - Алайна Салах (2020)

— Не стоит зацикливаться на «Аэлите», — подает голос мудак Гордиенко. — На Урале открывается новая сеть — супермаркеты уровня премиум. Думаю, Мирре Георгиевне стоит обратить свою энергию на них.

Даже удивительно, что в воцарившейся тишине конференц-зала не слышно скрежета зубной эмали. Про новую уральскую сеть говорила я на прошлом совещании. Я уже взяла их в разработку, но открытие магазинов вряд ли произойдет раньше, чем через год.

— Дельное замечание, Матвей Андреевич, — одобрительно кивает генеральный.

— Конечно, дельное, — елеем в моем голосе можно освятить даже смежные кабинеты. — Ведь это была моя идея, озвученная неделю назад. Хорошо, что у Матвея Андреевича такая блестящая память, — я смотрю генеральному в глаза, договаривая то, что не произнесла вслух: «В отличие от вас».

Справа от меня, прикрыв рукой рот, закашливается Валера Антипов; покрасневший от натуги Колесов тщетно пытается спрятать смех, а остальные увлеченно разглядывают стол. Гордиенко в компании не любят, но открыто против него не выступают, потому что знают, чем это чревато.

— На этом совещание закончено, — сухо произносит генеральный, поднимаясь. И уж мягче: — Матвей Андреевич, задержись на пару слов.

Я даже думать не буду, что еще они хотят обсудить. Может быть, установку садового бассейна, или средства для увеличения потенции. Наплевать. И мне не стыдно, что я не умею подходить к вопросу тыловыми путями. Через оральные ласки директорского ануса. Хотела бы стать дешевой проституткой — ограничилась бы нарощенными волосами, а не заканчивала Высшую школу экономики.

— Ну как? — Ирина, держа в руках две чашки с кофе, встречает меня возле двери кабинета.

— Беседка с мангалом с легкостью обошла многомиллионный контракт, — цежу я, забирая у нее одну. — Можно без сочувственных взглядов, ладно?

— Да я и не собиралась. Даже наоборот. Посмотри, какую прелесть тебе принесли.

Распахнув дверь в кабинет, я растерянно застываю на пороге. На столе, где редко появляется что-то кроме ноутбука и ежедневника, стоит огромная корзина с ландышами.

— А пахнет как, а? — с восхищением щебечет Ирина. — Пока ты на совещании была принесли. Ну и хрен с ним, с контрактом и Гордиенко, Мир, когда на личном фронте все цветет и благоухает.

Отмерев, я быстро шагаю к столу и выдергиваю записку, зажатую между тугих продольных листьев.

«Хорошего рабочего дня, Ландыш. Жаль, что в тот вечер не удалось поговорить. P.S. Как видишь, я не теряю надежды».

Я не говорю Ире, что на деле моя личная жизнь воняет как помойка, и после того, как она уходит, отправляю корзину под стол. Прощение никогда не давалось мне просто, а в случае с бывшим мужем оно и вовсе невозможно. То сообщение не изгнать из памяти, как не старайся. На что Дима вообще рассчитывает? Наша история уже пережила все самые лучшие и худшие моменты, и однозначно навсегда закончена.

Еще никогда рабочий день не проходил настолько бесцельно. Оттого, что я потерпела сокрушительную неудачу, мои мысли стремятся вырываться за пределы кабинета, то и дело возвращаясь в пахнущую туалетной водой машину. Четкой картины произошедшего у меня нет — есть вспышки кадров и ощущений. Рука на моем колене, пробирающаяся мне под юбку. Синие глаза. Жарко, туго, горячо... Темно, влажно, непередаваемо.

Спазм возбуждения в сотый раз скручивает живот, и я, закрыв глаза, откидываюсь в кресло. Как будет выглядеть, если я скажу, что плохо себя чувствую и уеду домой? Как позорная капитуляция?

— Может, в «Тринити» зайдем и выпьем вина? — спрашивает Ирина, когда после окончания рабочего дня мы шагаем по вестибюлю к выходу. — Ты такая расстроенная днем была. Мне кажется, тебе над немного выпустить пар.

Настроение у меня и правда паршивое, но идти куда-то «выпускать пар» — совсем не то, чего мне хочется. Чего именно хочется, я не могу сформулировать, но точно не этого.