Живое - Марина Суржевская (2020)

Я вырвалась, но Кристиан схватил меня за руку. И, не удержав равновесия, мы оба рухнули на лед. Я – сверху. Охнула и подняла голову. Февр тяжело дышал, неотрывно глядя мне в лицо. Из-под наших тел расползались в разные стороны узкие трещины – словно паучьи лапки.

Кристиан рывком перевернулся и прижал меня к холодной толще. Моя шапка слетела с головы и волосы растрепались. Февр нависал сверху.

– Еще? – выдохнул он.

– Прекрати! Ты сошел с ума? Кристиан, отпусти меня! Ты… ты меня пугаешь!

Он вдруг схватил мои пряди возле головы, наклонился, глядя в лицо. Выдохнул. Закрыл глаза. И снова открыл.

Так же рывком вскочил и поднял меня. Отряхнул мой меховой плащ, надел на мою голову шапку. Я хлопала глазами, ничего не понимая.

– Извини, – Кристиан не смотрел мне в лицо. – Извини. Глупая вышла шутка. Идем, ты совсем замерзла.

Шутка? Я изумленно смотрела на отворачивающегося парня. Не знаю, что это было, но точно не шутка!

– Спишем на твое ранение, – буркнула я. – Может, тебе в бою голову задели, а целители не заметили?

– Может, – хмыкнул Крис. – Хотя как можно было не заметить, да? Вот я и думаю, как…

Я уставилась на него с недоумением. Это тоже шутка?

– Прости, я просто не люблю Снеговье. И мыслительный процесс. Кажется.

Он вдруг резко остановился и махнул в сторону Итана и Мелании, направляющихся к нам.

– Повеселись. Мне надо идти. Увидимся.

И резко развернувшись, пошел прочь.

– Февр Стит все еще плохо себя чувствует? Выглядит бледным, – спросила запыхавшаяся послушница, выпуская облачко пара – к ночи заметно похолодало.

– Февр Стит нездоров на всю голову, – буркнула я, глядя на удаляющуюся фигуру и ничего не понимая. Кристиан не обернулся и быстро скрылся за деревьями. Смахнув с рукава снежинки, я отправилась за друзьями, которые наперебой рассказывали о ледяной горке высотой с дом, залитой за чайной, и предлагали прокатиться.

Но я покачала головой. Похоже, льда на сегодня достаточно.

* * *

Общий дом гарнизона встретил меня теплом, звуками шутливой потасовки, смехом, густым запахом мужских тел и тонким ароматом запрещённой выпивки. Здесь проживали младшие февры или те, кто не желал оплачивать отдельную комнату. Когда-то я тоже жил в этом доме – единственный мальчишка среди взрослых парней и мужчин.

– Эй, Стит! – махнул мне рукой Лаверн. – Ты что здесь делаешь? Что-то ты неважно выглядишь, друг…

Я окинул быстрым взглядом полураздетого напарника, похоже, он как раз вышел из купальни.

– Где Эйсон?

Но стоило спросить – и в нос ударил душный запах курительной травы и кислой кожи. Так всегда пах для меня Буран Эйсон.

– Стит? – удивился он, приближаясь. И тут же широкое лицо расплылось в ухмылке. – Заскучал в своем богатом домишке? Решил вспомнить былую жизнь? Ты смотри, надоест жизнь богача, так я тебе одолжу свою койку! Взамен на твой особняк, понятно!

И Эйсон расхохотался, ничуть не смущенный тем, что его шутки смешат лишь его.

Я сунул руку в карман пальто, сжал кресало.

– Сколько лет прошло с того дня, когда загорелся твой дом, Эйсон? – спросил я.

Буран свел густые брови.

– Да лет пятнадцать уже, а зачем…

Я резко выбросил вперед руку и черканул затвором кресала. Язычок пламени взметнулся перед лицом Эйсона. Тот шарахнулся в сторону. И тут же, заревев быком, двинул мне кулаком в челюсть. Я легко увернулся. Конечно, ведь мой браслет раскрыт и все Дары активированы. Я снова отклонился, без труда уходя от атак обозленного Эйсона. Жадно втянул воздух, вобрал запах.

– Кислый пепел – остаточный страх, тошнотворный запах горящего мяса, жар… Эхо воспоминаний и след пережитой паники. Все верно…

Бурану надоело плясать вокруг меня, и он остановился, тяжело дыша. Вокруг его коренастой фигуры начали закручиваться воздушные смерчи – сила его Дара. Остальные февры вскочили, и долговязый Ральф заорал: