Живое - Марина Суржевская (2020)

Поначалу я и правда шла в сторону лекарского крыла, но потом свернула. Хорошо освещенные коридоры сменились мрачными и сырыми – я была на верном пути. Несколько лестниц – и я оказалась возле знакомой мне платформы. Больше всего я боялась, что вход охраняется, но, видимо, февры здраво рассудили, что никто по доброй воле не сунется в пустующее подземелье безумия. Я вот тоже сомневалась в разумности своей идеи, но другой у меня не было. Так что я ступила на платформу и некоторое время пыталась сообразить, как заставить ее двигаться. Оказалось, легко – надо всего лишь потянуть за рычаг. Жуткий скрип заставил меня испуганно оглянуться, но вокруг были лишь каменные стены.

Платформа дернулась и медленно поползла вниз. Я вцепилась в железный выступ – ручку, молясь, чтобы ужасный механизм не заклинило по дороге. Или наоборот, чтобы заклинило. Все-таки перспектива оказаться одной в подземелье не радовала.

Внизу было темно так, что казалось, мои глаза исчезли. Я вытащила из пустоты своей сумки припасенную лампу, чиркнула кресалом. Мечущийся свет осветил древние камни и пляшущие тени. Платформа стукнулась о земляной пол и остановилась.

Я шагнула к открытой решетке подземелья. Темноты и подвалов я не боюсь с тех пор, как просидела два дня в подвале приюта за то, что мы подложили старшему настоятелю в постель внушительную кучу навоза. По правде, навоз источал такой запах, что слезились глаза. Только вот у нашего наставника был хронический непроходящий насморк, и подарка он не заметил, пока не залез под одеяло! А так как мы дружно кивали друг на друга, когда наставники приюта начали искать виноватых, то и в подвале оказались всей компанией.

На самом деле тогда мы весьма неплохо провели время.

Я улыбнулась, вспоминая страшилки, которыми мы пугали друг друга, сидя на грязных ящиках.

Теперь, оказываясь во тьме подземелья, я вспоминаю тот навоз и смешные истории о привидениях. И становится совсем не страшно.

Свет моей лампы выхватил из тьмы рисунки. Я осторожно пошла вдоль стены. Безмолвные люди, города, хаос… крылатая девушка, что вот-вот обернется. А вот и эфрим.

– Ну здравствуй, – сказала я, всматриваясь в оскаленную морду и угрожающую позу. Казалось – еще миг, и чудовище набросится, вцепится в горло.

Я со свистом втянула воздух.

– Надеюсь, я безумна меньше, чем тот, кто тебя изобразил, – прошептала я. Поставила лампу у стены и подошла вплотную. Что делать дальше, я не знала. Моя идея была проста и основывалась на предположении о том, что Ржавчина проходит сквозь статую эфрима на стене Вестхольда. Не просто статую, а изваяние, сотворенное двери-асом. Сотворенное Даром. А значит – Мертвомиром, ведь каждый Дар – это часть мира за Дверью.

Рисунки в подземелье безумия, безусловно, создал двери-ас. Талантливый и сумасшедший художник. А значит, есть шанс, что Ржавчина сможет пройти и здесь.

Надо лишь… позвать?

Хотела бы я знать – как!

Прижала ладонь к боку, туда, где под тканью был шрам.

– Эй, ты меня… чувствуешь? Ржавчина, это я. Вивьен. Ты… там?

Чувствуя себя неимоверно глупо, я положила руку на стену. Пальцы ощутили влагу и кажется – плесень. Вот же гадость! В трещинах камней виднелись тонкие бледные шляпки грибницы и парочка мокриц.

И все. Никакого присутствия моего друга.

– Советую тебе немедленно появиться, – сердито прошептала я. – Или я плюну и отправлюсь наверх. Тут недолго и правда подхватить лихорадку или простыть, знаешь ли! Ну же, Ржавчина, давай, это должно сработать!

Ничего.

Я потопталась на месте.

Посмотрела в сторону манящего выхода. И торопливо зашептала:

– Хромоножка, Черный Дрозд, Ржавчина, Проныра…

Лисий Нос и Серый Пес…

Корочка от сыра…

Дождь и Ветер…

Плесень. Мор.

Тень. Башмак…

И Третий…