Трое - Алайна Салах (2020)

— Я даже не согласилась, а ты уже школу мне выбрал.

Раздражение в моем голосе наконец привлекает его внимание, и Мирон поднимает глаза.

— Я тебе уже не раз говорил, что твои поездки на такси — это херня собачья. Я сейчас занят и быть твоим личным шофером у меня не всегда получается. Это во-первых. А во-вторых, такси — это небезопасно. Я выбрал хорошую школу с нормальными инструкторами и нормальными учебными тачками, а не консервными банками из прошлого века. Считаешь, что выберешь лучше? Вперед.

— Ты снова меня не слышишь. Я хочу сама иметь возможность принимать решения.

— И ты считаешь, что я тебя ограничиваю?

— Да, ограничиваешь. Решил, что непременно хочешь видеть меня за рулем, и записал в автомобильную школу.

Мирон коротко сжимает переносицу и откидывается на спинку кресла.

— Тати, я всегда полагал, что ты умная девочка, которой не нужно объяснять очевидные вещи. Поэтому я ни хера не понимаю, почему именно сейчас ты кинулась отстаивать свою независимость в самой идиотской манере. Ты спокойно восприняла смену гардероба, в котором, на моей памяти, нет ни одной дешевой тряпки, поездки заграницу и походы в рестораны. Почему ты ни разу не настаивала на том, чтобы отовариваться в секонд-хэнде, вместо отдыха на Тенерифе прогуляться в лесу, а вместо «Реми» пойти в Бургер Кинг? Что изменилось сейчас? Личная тачка — это даже не роскошь, это необходимое удобство и мое спокойствие. Не хочешь учиться на права — окей. Мне придется потратить время на то, чтобы найти для тебя водителя.

Я молчу и нервно ковыряю кутикулу. Понятия не имею, почему я психанула. Я ведь смирилась с необходимостью учиться на права, тем более, что это хорошая возможность занять свободное время. Да и выбор школы — так Мирон проявляет свою заботу, потому что я бы и правда остановилась на первой попавшейся.

— Позавчера я выпила кофе с одногруппником. Саша, ты его видел как-то на парковке.

Мирон щурит глаза и оглядывает меня с ног до головы:

— Мне следует начинать беспокоиться?

— Нет. Просто решила поставить тебя в известность Мы закрыли сессию, а он уезжал домой на месяц.

— Спасибо, что рассказала, — Мирон вновь возвращает взгляд к экрану. — Малыш, оставишь меня ненадолго. Мне нужно кое-что доделать, а потом можем поехать в кино.

Я киваю и прикрываю за собой дверь. Не похоже, что он ревнует.

***********

— Дерьмовый фильм, — говорит Мирон, стягивая с себя футболку. — Лучше бы концерт выбрали.

— А я предлагала. Просто у кого-то фобия большого скопления людей.

— Просто потом хер уедешь. — Рука Мирона застывает на пуговице джинсов, а взгляд наполняется знакомым огнем. Так происходит каждый раз, когда я оказываюсь перед ним без одежды.

Мне нравится чувствовать на себе его похоть и нравится его дразнить, поэтому я делаю вид, что не замечаю его внимания и начинаю расстегивать бюстгальтер. Избавившись от него, провожу ладонями по груди, чтобы усилить эффект своего шоу, и покрываюсь мурашками, когда слышу, как Мирон меня окликает.

— Тати.

Едва мы встречаемся глазами, следует незамедлительное распоряжение:

— Потрогай себя.

Привычный жар вспыхивает в груди, внизу живота и в висках. Всему виной его голос: хриплый и требовательный, и то, как Мирон на меня смотрит. Ради одного этого взгляда, я готова моментально включиться в игру без стеснения и жеманства.

— Так? — я пробегаюсь пальцами по соскам, глажу кожу живота, спускаясь в резинке стрингов.

Мирон сосредоточенно разглядывает меня, словно не желая потерять из виду не единой детали, его руки вновь приходят в движение: отщелкивают пуговицу, медленно тянут молнию вниз. Он не делает ничего нарочитого, но меня это тоже заводит.

— Ляг на кровать. Эту кружевную херню тоже сними.

Я поддеваю пальцами тонкие лямки белья; стараясь несильно нагибаться, стягиваю их вниз, переступаю. Кровать беззвучно пружинит, когда я ложусь на спину и развожу ноги.