Трое - Алайна Салах (2020)

Мельком взглянув на нас, он отрицательно мотает головой и вновь смотрит в экран. Тарелка перед ним стоит почти нетронутой: кажется, мои кулинарные навыки его не впечатлили.

— Вкусно, малыш, — Мирон отпивает вино и, вернув бокал на стол, притягивает меня к себе. Кадры теннисного поединка бесцельно мелькают перед глазами — со стороны может показаться, что это вечер ничем не отличается от обычных дружеских посиделок, тогда как я ни на секунду не забываю, что это не так. Это напоминание бурлит под кожей, электризует каждый нерв, не давая сердцу даже секунды передышки. Я окончательно приняла то, что должно произойти, и теперь переполнена ожиданием. Мирон рядом, а значит не случится ничего плохого — он меня ни разу не подводил.

Его первые прикосновения становятся сигналом, что все начинается. Они ощущаются так остро, что я шумно выдыхаю. Его рука, обнимающая меня за плечи, поглаживает ключицу через ткань футболки — даже это простое движением сейчас пропитано интимностью. Спускается ниже, находит округлость груди, обводит ее, задевает сосок. Руслан по-прежнему смотрит в экран, скрестив на груди руки, но отчего-то я уверена, что он нас видит. На улице даже не начало смеркаться, в гостиной светло, а мы сидим слишком близко.

Я откидываю голову Мирону на плечо и закрываю глаза, позволяя ему трогать мою грудь. Издаю тихий вздох, когда он задирает мою футболку и сжав, перекатывает сосок между пальцев. Действительность скрыта от меня за темнотой век, которая дарит мне свободу. Руслан видит нас? Даже если это не так, я представляю, что он смотрит. Сейчас эта мысль меня не ничуть не страшит — напротив, дарит ощущениям особую остроту.

Небритость щеки задевает мой висок, дыхание Мирона утяжеляется. Добровольно поднимаю руки, когда он тянет вверх ткань моей футболки. В голове горячо отстукивает: в освещенной комнате нас трое, и я наполовину обнажена. Руслан точно это видит.

Мирон сдавливает мою грудь в ладонях, обхватив талию, разворачивает и, сажает к себе на колени. В зазоре приоткрывшихся век я вижу его расширенные зрачки и заострившийся рельеф скул, ощущаю жесткость эрекции у себя под бедрами. Обвиваю его шею руками, трусь об него отяжелевшей грудью, наклоняюсь ближе, целую.

— Охуенная, — выдыхает Мирон, запуская ладони под пояс моих домашних штанов. Во рту влажно от сплетения наших языков, в животе горячо, мозг плавится в огне похоти и возбуждения. Как все будет? Он смотрит?

Я не знаю, сама ли я раскачиваюсь у Мирона на бедрах или это делают его руки. Это безумие, крепнущее с каждой секундой, я не в силах остановить. Чувствую прикосновение языка к своему горлу, запрокидываю голову назад, позволяя ему спуститься к впадине шеи и ниже; всхлипываю, когда ощущаю, как Мирон тянет сосок зубами. Руслан это видит, он видит.

С каждой секундой сознание все сильнее отделяется от той реальности, где я знала, как поступать и как правильно себя вести. Здесь, в новой действительности, я лишена возможности думать, здесь главенствуют импульсы и ощущения. Я снова дезориентирована: не понимаю, как избавляюсь от штанов — возможно, их стягивает с меня Мирон или же я делаю это сама.

— На пол, малыш, — хриплый голос Мирона доносится до меня через слои нашего дыхания и моих стонов. Изображения сменяются перед глазами: пуговицы на его рубашке, матовая пряжка ремня, отглаженные стрелки брюк. Я намеренно не смотрю в сторону: знать, что нас трое, но не видеть этого, пока кажется безопаснее. Мирон расстегивает ремень, молнию я тяну сама. Мои пальцы слегка подрагивают: то ли он нетерпения, то ли от волнения. Он приподнимает бедра, спускает брюки. Его член качнувшись, прижимается к животу, одной рукой Мирон обхватывает его, другой тянет мой затылок.

— Языком.