Не ищи меня - Джесс Райдер (2019)

Я отнесла ее вниз на кухню и попыталась усадить на высокий стульчик, но она пиналась и мотала головой, поэтому я оставила ее сидеть на полу. Ей нужно было пообедать, но я не могла придумать, что ей дать. Открыв холодильник, я смотрела на его содержимое невидящим взглядом. Я как будто забыла, что такое еда.

– Мама! Мама! – Эмили, подойдя, обхватила меня за ноги.

Я погладила ее по голове, и она подняла на меня растерянный взгляд. Сглотнув свежую волну слез, я выдавила улыбку.

– Что же нам съесть? Маленький сэндвич? Может, с ветчиной, мы любим ветчину, правда? – я мягко отстранила ее от себя и принялась резать хлеб. – У-у-у, вкуснотища, сэндвич с ветчиной, мы обожаем сэндвичи с ветчиной. Если съешь все, я дам тебе немножко кукурузных палочек, договорились? – я щебетала, наполняя воздух словами, стараясь, чтобы мой голос звучал как обычно. Но перед глазами у меня крутились, словно в калейдоскопе, ужасные картины: Ник и Джен в халатах пьют шампанское, целуются, лежат друг на друге, занимаются сексом. Неужели они и сейчас вместе, в этот самый момент трахаются где-нибудь в отеле в Париже?

Почувствовав резкую боль, я посмотрела вниз и увидела, что порезала палец хлебным ножом. Боль принесла облегчение, я сунула руку под струю холодной воды. Потом попыталась успокоиться. Так не пойдет. Нельзя просто развалиться, нужно взять себя в руки. Хотя бы ради Эмили.

– Глупая мама, – сказала я и, прижав к ранке кухонное полотенце, потянулась за аптечкой.

Эмили была голодна и от этого становилась все недовольнее: шумно возила свой стульчик по полу, грохоча ножками. Я быстро налепила пластырь и вернулась к сэндвичам.

– Хочешь сидеть за столом, как большая девочка?

Я поставила на стол ее тарелку со Свинкой Пеппой. Она кивнула и дала мне усадить себя на стульчик.

Налив сок в бутылочку, я села напротив и стала расхваливать ее каждый раз, когда у нее получалось запихнуть в рот кусок сэндвича. Сама я не смогла бы проглотить ни крошки. Все, чего мне хотелось, – это свернуться в клубок, как ежик, и притвориться, будто ничего не было. Или разнести дом вдребезги, визжа и колотя тарелки о стены. Но я не могла сделать ни того, ни другого. Я должна была заботиться об Эмили и делать вид, что все в порядке, хотя часть меня умирала внутри.

После обеда мы пошли в сад. Эмили ходила туда-сюда по тропинке, толкала игрушечную детскую коляску с жирафихой Джеммой и время от времени останавливалась, чтобы поправить крошечное одеяльце и поцеловать жирафа в пищащую голову. Она относилась к этой жесткой пластмассовой игрушке с великой нежностью. Недавно я купила ей пупса, который писался, как настоящий, и булькал, когда ему нажимали на живот, но Джемма сидела в кроватке Эмили с самого рождения, и Эмили неизменно оставалась ей верна. Чего не скажешь об ее отце, мрачно подумала я, наблюдая за ней с веранды.

Как так получилось? Может, это я виновата, сделала что-то не так? Я, как могла, старалась быть ему хорошей женой: вела хозяйство, заботилась об Эмили, всячески его поддерживала. Я не отказывала ему в сексе. Не запустила себя после родов. Не пилила за частые отлучки по работе и позднее возвращение домой. Не наделала долгов по его кредитке. Не изменяла. Я сделала все, что в моих силах, чтобы приспособиться к его образу жизни, хотя это было нелегко. Я пожертвовала подругами, чуть не навсегда поссорилась с матерью. Терпела все дерьмо, что выливала на меня его семейка. И вот чем он мне отплатил… В животе разгорелось чувство глубокой несправедливости. Это нечестно. Жестоко. Я не заслужила такого обращения.