Шелкопряд - Джоан Роулинг (2015)

Натужно поблагодарив Энстиса за вчерашнее гостеприимство, Страйк отсоединился. Потом сделал остановку и прислонился к стене, чтобы удобнее было набирать номер. Крошечная азиатка с детской коляской, бесшумно семенившая сзади, вынужденно вильнула в сторону, чтобы избежать столкновения, но ругаться не стала, в отличие от того пассажира в Западном Бромптоне. Трость, равно как и паранджа, обеспечивала неприкосновенность; проходя мимо, женщина робко улыбнулась.

Леонора Куайн подошла к телефону только после третьего длинного гудка.

– Полицейские, черти, опять тут отираются, – буркнула она вместо приветствия.

– Что им надо?

– Хотят прямо сейчас осмотреть весь дом и сад, – ответила Леонора. – Разве я обязана их впускать?

Страйк колебался.

– Наверное, правильнее будет позволить им сделать все, что они считают нужным. Скажите, Леонора, – он без угрызений совести переключился на армейскую прямоту, – у вас есть адвокат?

– Это еще зачем? Меня покамест не арестовали.

– Думаю, он вам понадобится.

Наступила пауза.

– А у вас на примете есть толковый? – спросила Леонора.

– Конечно, – ответил Страйк. – Позвоните Илсе Герберт. Я вам сейчас пришлю ее номер.

– Орландо нервничает – полицейские суются…

– Я пришлю вам эсэмэску с ее номером. Вы должны позвонить по нему сию же минуту. Это понятно? Сию же минуту!

– Ладно, – ворчливо согласилась она.

Страйк нашел телефон своей бывшей одноклассницы и отправил его Леоноре, а затем сам позвонил Илсе и с извинениями объяснил ситуацию.

– Можешь не извиняться, – бодро сказала она. – Мы любим тех, у кого на хвосте полиция, это же наш хлеб с маслом.

– Возможно, она имеет право на бесплатного адвоката.

– Льготных категорий населения уже почти не осталось, – возразила Илса. – Будем надеяться, она малоимущая.

У Страйка мерзли руки и от голода подводило живот. Опустив мобильный в карман пальто, он похромал в сторону Хаммерсмит-роуд. На другой стороне улицы показался довольно уютный с виду паб с черным фасадом и круглой металлической вывеской, изображавшей летящий на всех парусах галеон. Страйк ринулся через проезжую часть, заметив про себя, что автомобилисты проявляют намного больше терпения, если ты опираешься на трость.

Два захода в паб за два дня… но погода стояла мерзкая, а боль в колене не отпускала. Страйк не чувствовал за собой вины. Внутри «Альбион» оказался таким же привлекательным, как и снаружи. В торце длинного, узкого зала горел камин; наверху – галерея с балюстрадой, всюду полированное дерево. Под черной винтовой лестницей виднелись два усилителя и стойка для микрофона. Одна стена, выкрашенная в кремовый цвет, была увешана черно-белыми фотографиями знаменитых музыкантов.

Все места у камина были заняты. Страйк взял пинту пива, прихватил с собой меню и направился к выходившему на улицу окну, где стоял высокий стол, окруженный барными стульями. Не успел он сесть, как в глаза ему бросилось висевшее между портретами Дюка Эллингтона и Роберта Планта изображение его родного отца: тот, длинноволосый, еще потный после концерта, вроде как шутил с басистом, которого, если верить матери Страйка, однажды попытался придушить. («На спидах у Джонни всегда сносило крышу», – по секрету говорила Леда ничего не понимавшему девятилетнему сыну.)

В кармане опять задребезжал мобильный. Не сводя глаз с отцовского портрета, Страйк ответил.

– Привет, – сказала Робин. – Я уже в конторе. А ты где?

– В «Альбионе» на Хаммерсмит-роуд.

– Тебе был странный звонок. Оставили сообщение на автоответчике.

– Продолжай.

– Это Дэниел Чард, – объявила Робин. – Хочет с тобой встретиться.

Нахмурившись, Страйк перевел взгляд с кожаного прикида отца на огонь в камине.

– Дэниел Чард хочет со мной встретиться? Откуда Дэниел Чард знает о моем существовании?

– Я тебя умоляю – ты же нашел тело! Об этом трубили по всем каналам.