Шелкопряд - Джоан Роулинг (2015)

– Не то слово. – Уолдегрейв огляделся в поисках сомелье. – Когда стало известно, как погиб Куайн, люди буквально с ума посходили. Как идиоты бешено стирают свои электронные сообщения, делают вид, что не имеют представления об этой книге, не знают, чем она заканчивается. Никто уже не смеется.

– А до этого смеялись? – спросил Страйк.

– Пожалуй… да, смеялись, пока считали, что Оуэн просто ушел в бега. Людей хлебом не корми – дай поиздеваться над влиятельными лицами. А этих двоих, Фэнкорта и Чарда, вообще недолюбливают.

Подошедший сомелье вручил Уолдегрейву карту вин.

– Закажу сразу бутылку, хорошо? – сказал Уолдегрейв, изучая ассортимент спиртного. – Я правильно понимаю: это с вас?

– Угу, – с легким содроганием ответил Страйк.

Джерри заказал бутылку «Шато Лезонгар», стоившую, как и опасался Страйк, пятьдесят фунтов; между тем в винной карте значились напитки и по две сотни.

– Итак, – с уходом сомелье редактор внезапно приободрился, – какие-нибудь догадки есть? Вы установили, кто это сделал?

– Пока нет, – ответил Страйк.

Воцарилось неуютное молчание. Уолдегрейв смутился и опять поправил очки на потном носу.

– Извините за любопытство, – пробормотал он. – Даже стыдно… защитная реакция. Это… Это убийство просто не укладывается в голове.

– У меня тоже, – поддакнул ему Страйк.

В порыве доверительности Уолдегрейв признался:

– Меня не покидает безумная мысль, что Оуэн сотворил это сам. Устроил спектакль.

– Неужели? – Страйк неотрывно наблюдал за Уолдегрейвом.

– Я знаю, такое невозможно, умом я понимаю. – Пальцы редактора бегло играли гамму. – Но в этом есть какая-то… какая-то театральщина… в том, как он был убит. Какой-то гротеск. И… страшно сказать… лучшая реклама, какую только можно придумать для книги. Господи, до чего же Оуэн обожал рекламу! Бедняга Оуэн. Как-то раз он мне поведал… я не шучу… он мне на полном серьезе рассказал, что в постели просит любовницу взять у него интервью. Объяснил, что это прочищает мысли. Я его спрашиваю: «А что у вас вместо микрофона?» Поддразнить хотел, понимаете? И как вы думаете, что мне ответил этот дурила? «Обычно шариковая ручка. Или что под руку попадется». – У Джерри вырвался хохоток, подозрительно смахивающий на рыдания. – Обормот несчастный, – выдавил он. – Бедолага. Проиграл по всем статьям. Зато Элизабет Тассел, будем надеяться, счастлива. Уж как она его накручивала.

К их столику подошел с блокнотом в руках все тот же официант.

– Что вы будете? – спросил Страйка редактор, близоруко вглядываясь в «карту блюд».

– Ростбиф, – ответил Страйк, который успел заметить, как серебряное блюдо на тележке подвозят к столам и отрезают ломтики мяса.

Полагающийся к ростбифу йоркширский пудинг он не пробовал давным-давно, с тех самых пор, когда в последний раз ездил в Сент-Моз навестить дядю с тетей.

Уолдегрейв заказал себе камбалу, а потом опять стал вертеть головой, высматривая сомелье. При его появлении редактор заметно успокоился и поудобнее устроился на стуле. Когда сомелье наполнил бокал, Уолдегрейв залпом сделал несколько глотков, как будто торопился подлечиться.

– Вы начали говорить, что Элизабет Тассел накручивала Куайна, – сказал Страйк.

– А? – Уолдегрейв приложил ладонь к уху, и Страйк вспомнил, что редактор глуховат.

В зале становилось шумно: посетителей прибывало. Страйк повторил свой вопрос громче.

– Да, еще как, – ответил Уолдегрейв. – Да, против Фэнкорта. У них только и разговоров было, как Фэнкорт насолил им обоим.

– Он действительно им насолил? – переспросил Страйк, и Уолдегрейв выпил еще.