Шелкопряд - Джоан Роулинг (2015)

Перегородка скользнула в сторону. Рука Элизабет сгребла шапку Робин и клок волос; головы женщин оказались почти рядом; Элизабет кипела от злости. Потные пряди волос лезли Робин в глаза.

– Прекратите!

– Кто ты такая? – заорала Тассел и принялась дергать Робин за волосы, намотав их на кулак. – Раф говорил, что видел блондинку, которая рылась в мусорном баке… Кто ты такая?!

– Не смейте! – закричала Робин, когда Тассел другой рукой схватила ее за шею.

Метрах в ста пятидесяти сзади Страйк зарычал на Ала:

– Гони, черт побери, там что-то неладно, гляди…

Такси неслось вперед, виляя по мостовой.

– В гололедицу на этой тачке хрен разгонишься, – простонал Ал: «альфу-ромео» слегка занесло, а такси на скорости вошло в поворот на Слоун-сквер и скрылось из виду.

Тассел почти переползла, вопя во все свое израненное горло, на переднее сиденье… Робин как могла отпихивала ее одной рукой, чтобы только не отпустить руль… она не разбирала дороги: волосы лезли в глаза, на лобовое стекло налипал снег, а Тассел уже двумя руками вцепилась ей в шею и стискивала пальцы… Робин попыталась нащупать ногой тормоз, но нажала на газ, и автомобиль бросило вперед… она задыхалась… бросив руль, она попыталась разжать пальцы Тассел… а дальше – крики пешеходов, резкий толчок, оглушительный скрежет металла по асфальту и острая боль от впившегося в тело ремня… Робин проваливалась в черноту…

– К черту тачку, брось ее, надо пробиваться туда! – заорал Страйк, перекрывая вой магазинной сигнализации и крики разбегающихся прохожих.

При торможении «альфа-ромео» неуклюже заскользил боком и остановился посреди проезжей части, метрах в ста от того места, где такси врезалось в толстое витринное стекло. Ал тут же выскочил; Страйк едва смог удержаться на ногах. Компания одетых в смокинги и вечерние платья людей, которые возвращались с рождественского банкета и чудом не угодили под колеса такси, въехавшего на тротуар, в изумлении провожали глазами Ала: тот, поскальзываясь и едва не падая, мчался сквозь буран к месту аварии.

Задняя дверца такси распахнулась. Элизабет Тассел вывалилась из салона и пустилась бежать.

– Держи ее, Ал! – выкрикнул Страйк, увязая в снегу. – Держи ее!

В школе-пансионе «Ле-Розэ» отлично учили игре в регби. Ал привык схватывать приказы на лету. Рывок – и он сбил ее образцовым подкатом. Элизабет грохнулась на снег под негодующий визг женщин; Ал, барахтаясь и ругаясь, пригвоздил ее к тротуару. Ему стоило немалых трудов отразить натиск галантных мужчин, ринувшихся на помощь его жертве.

Ничего этого Страйк не видел. Его шаткий, неровный бег напоминал замедленную съемку. Только бы не упасть, думал он, устремляясь к зловеще притихшему такси. Зеваки, наблюдавшие за Алом и его буйной, сыплющей бранью пленницей, даже не вспомнили о водителе.

– Робин…

Она завалилась набок, повиснув на пристегнутом ремне. Ее лицо было залито кровью, но, услышав свое имя, она отозвалась глухим стоном.

– Жива… матерь божья… жива…

Площадь огласили полицейские сирены. Они заглушили и сигнализацию, и нарастающие протесты возмущенных лондонцев; Страйк отстегнул удерживавший Робин ремень, осторожно усадил ее на сиденье, хотя она сделала попытку выбраться, и сказал:

– Не двигайся.

– Она просекла, что мы едем в другую сторону, – бормотала Робин. – Сразу просекла.

– Это уже не важно, – задыхаясь, выговорил Страйк. – Скотленд-Ярд сам к тебе примчался.

На голых деревьях по периметру площади алмазами сверкали гирлянды. Снег падал на собравшуюся толпу, на такси, торчащее из разбитой витрины, и на спортивный автомобиль, брошенный посреди дороги. Полицейские машины, светя мигалками, затормозили на битом стекле. Вой сирен сливался с воем сигнализации.