Приманка для моего убийцы - Лорет Уайт (2018)

– Я знаю, что такое посттравматический синдром. – Коул немного помолчал. – Тебе нечего стыдиться. Это всегда повторяют солдатам. Нечего стыдиться. Незачем пытаться его скрыть.

Стыд.

Откуда ему знать всю глубину того стыда, который она испытывала из-за того, что была жертвой насильника Себастьяна? Что она привлекла его. Что попалась на его удочку. Что сочла его красивым, очаровательным. Милым.

Оливию охватило смущение. Откуда ему знать, какой запятнанной, грязной и в высшей степени униженной она чувствовала себя из-за отношения собственного мужа? Отца и матери. Окружающих. Она стала «другой». Испачканной. Чем-то таким, что люди прячут в шкафу или выбрасывают, чтобы не сталкиваться с темными сторонами, с собственной слабостью и собственными страхами.

Коул нагнулся, подобрал газету и приманку. Оливия, должно быть, бросила их, когда доставала нож.

Коул протянул их ей. С пересохшим ртом она взяла у него газету и пакет.

– Ты расскажешь мне, что происходит?

Оливия снова отвела глаза, потом все же встретилась с ним взглядом. Решимость крепла, обвивая ее колючей проволокой. Коул подобрался слишком близко к ее душе. Он знал и видел слишком много. А она не могла открыться больше. Она не могла быть Сарой Бейкер в его глазах, в глазах любого другого человека.

– Я скажу тебе, что происходит. – Она указала в направлении большого дома. – Твой отец заставляет меня ввязаться в схватку с тобой и твоей сестрой, и как бы сильно я ни любила старого барсука, как бы я ни хотела, чтобы он ушел с миром, этого я не хочу. Я отказываюсь иметь дело с его наследством.

– Оливия. – Коул говорил спокойно, пригвождая ее взглядом, называя по имени, чтобы сломить ее. И это ей очень не нравилось. Его она тоже ненавидела. За то, что он заставил ее захотеть то, чего она не могла получить, не открыв всей правды. Не обнажив свои шрамы, свое прошлое, свое унижение. Не став снова жертвой, которой была.

– Прошу прощения за то, что я сказал. Это было глупо. Невозможно остановить Майрона, когда ему вожжа под хвост попала. Нужно просто подчиниться. Поверь мне, я говорю по собственному опыту. Поверь.

«Поверь».

Она даже не знала, как это – верить. Больше не знала.

– И потом, дело ведь не в завещании. Расскажешь мне, что действительно случилось? Это из-за истории в новостях? Из-за приманки?

Оливия поджала губы, отвернулась. Сердце билось о ребра с такой силой, что она боялась, как бы оно не выскочило.

– Ничего не случилось. – Слова прозвучали вяло. Но у нее не было сил искать что-то более убедительное. Ей просто нужно было уйти с орбиты Коула, которая затягивала ее. – Я в порядке.

Она развернулась, как деревянная кукла, и вернулась на тропинку, крепко сжимая газету. Эйс пошел за ней.

– Не обращайся со мной как с дураком, Оливия! – крикнул Коул ей вслед. – Ты путаешь проблемы.

Она продолжала идти.

– Не смей сбрасывать меня со счетов. За кого ты меня принимаешь? За никчемный кусок дерьма? За дурака, который не сумел сохранить собственную семью? Как ты меня назвала – самовлюбленным идиотом?

Оливия остановилась, но не повернулась к нему.

– Это убийство расстроило тебя. – Коул прошел к ней. – Оно пробудило посттравматический синдром. Чем мы можем тебе помочь? Ты попала в беду?

– Нет. – Она отказывалась поворачиваться. – Я не попала в беду.

«Он мертв. Со мной все будет в порядке».

– Оливия!

Зашумел ветер.

Коул ждал.

Она облизала губы. Лучше уехать из Броукен-Бар, чем открыть им свое прошлое. И сделать это нужно до того, как средства массовой информации снова поднимут шум из-за нового убийцы. До того как люди начнут смотреть на нее по-старому. Она не будет – не может – рассказывать об этом. Это разрушит все, что она создала. И если ради этого нужно оттолкнуть от себя Коула, пусть так и будет.