Приманка для моего убийцы - Лорет Уайт (2018)

– Помнишь наш последний совместный обед? Ты, я, Мелоди и Карен. И Мелоди сообщила нам о твоей болезни.

Гейдж закрыл глаза. Пальцы крепче сжали телефон.

– Мелоди тогда сказала, что… симптомы были раньше. Давно. Мелочи, перемены в поведении, на которые никто не обратил внимания. Но в ретроспективе они воспринимаются как маркеры, как предупреждение. – Мэк замолчал, как будто пытался подобрать слова, чтобы не обидеть друга. – Ты настаивал на том, что Себастьян Джордж – не тот парень. Тогда это не имело смысла. В ретроспективе это…

– Господи, Мэк, так вот что ты думаешь? Что тогда в Уотт-Лейк я страдал галлюцинациями?

– Все могло быть.

У Гейджа зазвенело в ушах.

– Послушай, это не имеет ни малейшего отношения к моей болезни.

– Себастьян Джордж был тем самым парнем. – Мэк говорил так, словно разговаривал с идиотом. – И теперь он мертв. Этот случай у реки Биркенхед – совершенно другое дело. Не вмешивайся. Пожалуйста.

Гейдж провел ладонью по голове.

Проклятье.

Но ответил спокойно:

– То есть никаких ниточек нет, как неизвестна и личность жертвы?

– Теперь это закрытая информация. Прости.

– Ответь мне просто «да» или «нет»: у нее на груди были укусы?

Молчание.

У Гейджа зачастил пульс. Эту информацию об убийствах в Уотт-Лейк не сообщали средствам массовой информации. Об этом знали только он и те следователи, которые занимались делом. Даже Мэк был не в курсе.

– А послание было? – настойчиво гнул свою линию Бертон. – Например, сложенная во много раз записка в правой глазнице с такими примерно словами: «Это не игра, пока обе стороны не знают, что они в игре». Или: «Охота – это брак между охотником и жертвой». Или: «Ничто не сравнится с охотой на человека. Если кому-то довелось достаточно долго охотиться на вооруженного человека и ему это понравилось, он больше никогда не захочет ничего другого».

Мертвая тишина в трубке.

– Значит, записка была.

Опять тишина в ответ.

Кровь стучала у Гейджа в ушах.

Когда Мэк наконец заговорил, его голос звучал решительно:

– Бертон, если ты что-то знаешь об этом биркенхедском деле…

Потом добавил, как будто спохватился и что-то вспомнил:

– Где ты? Куда ты повез Тори на рыбалку?

«Обеспечь ее безопасность. Ты делаешь это ради нее…»

– Послушай, – тон Мэка стал резче, – можешь мне сказать, где ты был в ночь перед вечеринкой по случаю твоего выхода на пенсию?

Иисусе. Мэк думал, что он слишком много знает, потому что имеет к убийству какое-то отношение?

– Гейдж? Скажи мне, где вы с Тори сейчас! Ты должен вернуться. Мне нужно поговорить…

Бывший коп поспешно прервал разговор. Сердце билось о ребра. Значит, записка была. В глазнице. Только сотрудники, работавшие над убийствами в Уотт-Лейк, знали об этом. И он. Он смотрел материалы допросов, бесед. Он никогда никому не говорил о некоторых уликах. Даже Мэку.

Маньяк вернулся.

Значит, он должен быть где-то рядом.

Убийца из Уотт-Лейк снова вышел на охоту. В Гейдже закипели тревога, адреналин, страх. Что он наделал? Сможет ли теперь контролировать ситуацию? Сумеет ли закончить работу?

Телефон завибрировал. Мэк пытался перезвонить.

Над верхней губой Гейджа выступил пот. Если Мэк его сейчас засечет, они его закроют, потеряют драгоценное время, и будет слишком поздно. Убийца закончит свое дело, прежде чем Бертон сумеет убедить их, что он не сумасшедший.

Он быстро снял заднюю панель телефона и вытащил батарею. Он не хотел, чтобы они его отследили. На это не было времени. Если убийца решил действовать, то это будет скоро. До того как пойдет снег. До вечера понедельника.

За спиной раздался стук копыт. Гейдж повернулся на звук, быстро пряча в карман телефон и батарею.

Верхом на серой кобыле ехала Оливия Уэст, ее волосы развевались на ветру, лицо порозовело от холода.