Ненастоящие - Лена Обухова, Наталья Тимошенко (2019)

Войтех ненадолго задумался, продолжая машинально поглаживать ее пальцы. Он не знал ответа на этот вопрос, более того, боялся его узнавать. Ему казалось, что сейчас это бессмысленно: они не знают, что происходит с настоящим телом, возможно ли его спасти. Как и пока не знают, как остановить деградацию двойника. Так какой смысл сейчас думать о том, кто из них останется? И что произойдет с тем, кто не останется?

– Даже несмотря на то, что мы – фальшивые, я бы хотела, чтобы остались эти мы, – внезапно сказала Саша.

– Почему? – удивился Войтех. Это ее заявление шло вразрез со всем, что она говорила раньше.

Саша посмотрела на него, не зная, стоит ли говорить то, что вертится на языке, но не выдержала. Она не хотела приезжать сюда с расследованием. И если бы все не случилось так, как случилось, возможно, нашла бы способ уговорить Войтеха не делать этого, не пытаться все вернуть. С того самого момента, как она узнала о его опухоли, это пугало ее до обморока. Она пообещала ему не паниковать, не искать лучшие клиники и знакомых врачей, добровольно отдала все наблюдение в руки Долгова, но сама, конечно же, не могла не быть в курсе. После каждого обследования тщательно просматривала результаты, благо доступ у нее был, сравнивала, порой даже решалась как бы невзначай поинтересоваться мнением Долгова. Тот от нее ничего не скрывал, сразу предупредил, что еще один сильный скачок роста опухоли Войтех может не пережить.

Перед Новым годом Саше удалось посетить одну врачебную конференцию, на которую она заглядывалась уже больше года, еще работая в больнице, и даже проконсультироваться с ведущим российским нейрохирургом. Увидев снимки Войтеха, у того загорелись глаза. Он с радостью взялся бы за операцию, поскольку в этом месте оперировать ему еще никогда не приходилось, а для научных трудов очень пригодилось бы. К сожалению, несмотря на желание взяться за такого пациента, никаких обещаний он дать не мог. Саша не ждала от него гарантий, понимала, что это в принципе невозможно, когда дело касается такой тонкой науки, как нейрохирургия, но и процент благополучного исхода он давал не больше, чем остальные. Ему просто было интересно получить такой материал, что, конечно, совсем не устраивало Сашу. И уж тем более не устроило бы Войтеха.

И когда опухоль исчезла сама по себе, Саша с трудом смогла скрыть радость. Видела, что Войтех скорее расстроен этим, а потому сдержалась. Ничего не сказала, но сама надеялась придумать такие аргументы, которые он смог бы принять. Да, у него больше не будет его дара, но его жизни ничего не будет угрожать. И где-то в самой глубине души она понимала, что на его месте тоже хотела бы все вернуть. Потому что даже самая долгая, но скучная жизнь никогда не перекроет короткой, но яркой и насыщенной. Ей хотелось обезопасить его, но его желание она могла понять. И вот времени заставить его передумать у нее не осталось.

– Потому что у старой версии нас, скорее всего, остались все наши старые болячки, – просто сказала она. – И черт с ней, с моей рукой, но я не хочу, чтобы у тебя снова была эта опухоль. Татуировку, если уж так хочешь, можешь сделать заново, но опухоль – я не хочу.

Войтех посмотрел на нее удивленно, как будто в его голове что-то не сходилось.

– Но ведь тогда у меня не будет и экстрасенсорных способностей, – напомнил он.

– Да и черт с ними! – с жаром воскликнула Саша. – Зато ты будешь здоров, и каждый раз, когда ты уезжаешь куда-то без меня, я не буду мысленно с тобой прощаться. Ты что же, не понимаешь, что очередная смертельная опасность может поджидать где угодно? Тем более с такой работой, как наша. Еще раз приблизишься к краю – и все, можешь уже не вернуться. Долгов ведь предупреждал тебя!

Войтех осторожно выпустил ее руку и чуть выпрямился.

– Вижу, он обсуждал это и с тобой, – чуть прохладнее заметил он.